o 0a115616b968c99b

-Так что, Федор Петрович, - усмехнулся Шуйский, - завтра на рассвете нам ворота откроют,

без всякого штурма. Рассказывай, Михайло Никитич, что там про самозванца слышно, эти, -

Шуйский брезгливо махнул рукой в сторону Кремля, нам более неинтересны, завтра на

виселицах сдохнут.

Когда Татищев закончил, Шуйский испытующе посмотрел на Федора: «Ну, как ты

Болотникова допрашивать будешь, так теперь тебе легче станет, коли ты ему покажешь, что

мы их планы знаем, так он быстрее тебе все расскажет. Ну, а не расскажет…, - государь

поднял бровь.

-На сие клещи у нас имеются, - Федор рассмеялся.

-Ты Михайлу Никитича проводи, - велел Шуйский, - посмотри, чтобы он спокойно добрался. А

я, - государь улыбнулся, - невесте своей напишу, опосля Рождества венчаюсь уже, а она,

бедная, с Успения от меня ничего не слышала.

Они медленно шли по спящему лагерю.

-Я, видишь ли, - наконец, сказал Татищев, - не был уверен, что у меня получится. Поэтому

вы тут все и готовили, ну, к штурму. А с плотиной – это ты, Федор Петрович, отлично

придумал, у нас там все подвалы затопило, люди уже и кошек съели. Ну, ничего, прямо

завтра, на рассвете, и возьмем Ивана Исаевича. А что там за невеста?

-Марья Буйносова-Ростовская, дочь князя Петра, - ответил Федор. «Я у него сватом был,

тако же и дружкой стану».

Татищев помедлил, что-то вспоминая. «Перестарка за себя берет, - наконец, сказал он, - ей

ведь как бы, не к тридцати».

-Помилуй, Михайло Никитович, - рассмеялся Федор, - ему самому пятьдесят пять этим

годом. Да и потом, - мужчина вздохнул, - по нынешнему времени девицам, особо выбирать

не приходится – сам знаешь, где сейчас все женихи, - кто в могиле, кто к самозванцу

переметнулся, кто воюет.

-И все равно, - упрямо сказал Татищев.

-Сей разговор, ты брось, и более к нему не возвращайся, - жестко велел Федор. «Я тебе еще

тем годом сие сказал, Михайло, - не будет этого. Ладно, - он вздохнул, - вот и озеро наше,

давай, друг, завтра увидимся».

Татищев легко, даже не вздрогнув, нырнул в темную, стоячую, холодную воду. Федор

немного постоял у края, смотря на догорающие остатки лодок и черную громаду плотины.

«Завтра, - сказал себе он, и, увязая в тяжелой, осенней грязи, пошел обратно к избе.

Болотников проснулся еще до рассвета, и, глядя в низкий, каменный потолок башни,

подумал: «Ну, до того, как они стрелять зачнут, я отсюда выбраться успею».

Он легко вскочил с рассохшейся лавки, и, потянувшись, быстро оделся. Засунув за пояс

саблю и пистолет, он взглянул в бойницу – вода была серой, лагерь на том берегу кутался во

влажный, белесый туман, и вокруг стояла спокойная, мертвая тишина.

-Взять Муромца и убираться отсюда восвояси, - сказал себе Болотников и поежился, - таким

одиноким показался ему собственный голос. «Плотину подорвать не удалось, незачем здесь

сидеть».

Он взбежал вверх по каменной лестнице, и, пройдя по широкой крепостной стене, уже стоя у

башни, где жил Муромец, услышал сзади чей-то тихий голос: «Иван Исаевич!»

-Что за…, - выматерился Болотников, и, обернувшись, застыл – на него смотрело дуло

пищали.

-Не надо за оружием тянуться, Иван Исаевич, - посоветовал невидный, сероглазый человек.

«Я же его встречал, - подумал Болотников. «Я помню. Я думал, это наш».

Он все-таки попытался выхватить саблю, но выругался, схватившись за окровавленные

пальцы, - сероглазый был быстрее.

-Ворота открыты, Иван Исаевич, - рассмеялся человек, - ну да вы сами можете посмотреть.

Болотников бросил взгляд вниз, - стрельцы рассыпались по всему Кремлю, и, - он

прищурился, - войска переходили по плотине в крепость.

-Золото, - неподвижными губами сказал он. «У меня много золота»

-Я и не сомневался, - вежливо ответил его противник, - однако же, - какая незадача, - мне

оно совершенно не нужно. Пойдемте, Иван Исаевич, тут вас ждет старый знакомец. Ну, -

резко, жестко, добавил мужчина, - торопитесь, мы и так задержались.

Он шагнул в каменный зал, чувствуя лопатками, дуло пищали, что уперлось ему в спину.

Внизу, - Болотников прислушался, - уже были слышны выстрелы, и крики людей –

отчаянные, молящие.

Огромный, рыжеволосый мужчина, в потрепанном кафтане и старой, тусклой кольчуге, что

стоял у бойницы, не оборачиваясь, заметил: «Придется новые виселицы строить, на старых

помостах места не хватит».

Мужчина оглянулся, и Болотников, отступив на шаг, упершись в закрытую дверь, сказал:

«Пан Теодор…»

Федор с размаха ударил его, - кулаком в лицо, и, нагнувшись, шепнул: «А теперь ты мне,

сука, расскажешь – где моя жена и дочь! Ну, что ты с ними сделал?».

Болотников выплюнул кровь изо рта и проговорил разбитыми губами: «Я не…»

-А ну не лги, мне, мерзавец, - холодно потребовал Федор. «Я все знаю – и про то, как ты их

выследил, и про то, как выжег глаза невинной девице, и про то, как в спину человеку

стрелял. Где они?»

Воронцов-Вельяминов увидел, как мертвенно побледнело лицо мужчины, и, с наслаждением

размахнувшись, ударил его еще раз. Выбитый зуб полетел на пол, и Федор сказал:

-Это тебе поклон от поляка того, он передать просил. Не тому человеку ты дорогу перешел,

Иван Исаевич, ох, не тому. Впрочем, - он холодно рассмеялся, - тако же и мне. Сейчас тебя