-Так что, Федор Петрович, - усмехнулся Шуйский, - завтра на рассвете нам ворота откроют,
без всякого штурма. Рассказывай, Михайло Никитич, что там про самозванца слышно, эти, -
Шуйский брезгливо махнул рукой в сторону Кремля, нам более неинтересны, завтра на
виселицах сдохнут.
Когда Татищев закончил, Шуйский испытующе посмотрел на Федора: «Ну, как ты
Болотникова допрашивать будешь, так теперь тебе легче станет, коли ты ему покажешь, что
мы их планы знаем, так он быстрее тебе все расскажет. Ну, а не расскажет…, - государь
поднял бровь.
-На сие клещи у нас имеются, - Федор рассмеялся.
-Ты Михайлу Никитича проводи, - велел Шуйский, - посмотри, чтобы он спокойно добрался. А
я, - государь улыбнулся, - невесте своей напишу, опосля Рождества венчаюсь уже, а она,
бедная, с Успения от меня ничего не слышала.
Они медленно шли по спящему лагерю.
-Я, видишь ли, - наконец, сказал Татищев, - не был уверен, что у меня получится. Поэтому
вы тут все и готовили, ну, к штурму. А с плотиной – это ты, Федор Петрович, отлично
придумал, у нас там все подвалы затопило, люди уже и кошек съели. Ну, ничего, прямо
завтра, на рассвете, и возьмем Ивана Исаевича. А что там за невеста?
-Марья Буйносова-Ростовская, дочь князя Петра, - ответил Федор. «Я у него сватом был,
тако же и дружкой стану».
Татищев помедлил, что-то вспоминая. «Перестарка за себя берет, - наконец, сказал он, - ей
ведь как бы, не к тридцати».
-Помилуй, Михайло Никитович, - рассмеялся Федор, - ему самому пятьдесят пять этим
годом. Да и потом, - мужчина вздохнул, - по нынешнему времени девицам, особо выбирать
не приходится – сам знаешь, где сейчас все женихи, - кто в могиле, кто к самозванцу
переметнулся, кто воюет.
-И все равно, - упрямо сказал Татищев.
-Сей разговор, ты брось, и более к нему не возвращайся, - жестко велел Федор. «Я тебе еще
тем годом сие сказал, Михайло, - не будет этого. Ладно, - он вздохнул, - вот и озеро наше,
давай, друг, завтра увидимся».
Татищев легко, даже не вздрогнув, нырнул в темную, стоячую, холодную воду. Федор
немного постоял у края, смотря на догорающие остатки лодок и черную громаду плотины.
«Завтра, - сказал себе он, и, увязая в тяжелой, осенней грязи, пошел обратно к избе.
Болотников проснулся еще до рассвета, и, глядя в низкий, каменный потолок башни,
подумал: «Ну, до того, как они стрелять зачнут, я отсюда выбраться успею».
Он легко вскочил с рассохшейся лавки, и, потянувшись, быстро оделся. Засунув за пояс
саблю и пистолет, он взглянул в бойницу – вода была серой, лагерь на том берегу кутался во
влажный, белесый туман, и вокруг стояла спокойная, мертвая тишина.
-Взять Муромца и убираться отсюда восвояси, - сказал себе Болотников и поежился, - таким
одиноким показался ему собственный голос. «Плотину подорвать не удалось, незачем здесь
сидеть».
Он взбежал вверх по каменной лестнице, и, пройдя по широкой крепостной стене, уже стоя у
башни, где жил Муромец, услышал сзади чей-то тихий голос: «Иван Исаевич!»
-Что за…, - выматерился Болотников, и, обернувшись, застыл – на него смотрело дуло
пищали.
-Не надо за оружием тянуться, Иван Исаевич, - посоветовал невидный, сероглазый человек.
«Я же его встречал, - подумал Болотников. «Я помню. Я думал, это наш».
Он все-таки попытался выхватить саблю, но выругался, схватившись за окровавленные
пальцы, - сероглазый был быстрее.
-Ворота открыты, Иван Исаевич, - рассмеялся человек, - ну да вы сами можете посмотреть.
Болотников бросил взгляд вниз, - стрельцы рассыпались по всему Кремлю, и, - он
прищурился, - войска переходили по плотине в крепость.
-Золото, - неподвижными губами сказал он. «У меня много золота»
-Я и не сомневался, - вежливо ответил его противник, - однако же, - какая незадача, - мне
оно совершенно не нужно. Пойдемте, Иван Исаевич, тут вас ждет старый знакомец. Ну, -
резко, жестко, добавил мужчина, - торопитесь, мы и так задержались.
Он шагнул в каменный зал, чувствуя лопатками, дуло пищали, что уперлось ему в спину.
Внизу, - Болотников прислушался, - уже были слышны выстрелы, и крики людей –
отчаянные, молящие.
Огромный, рыжеволосый мужчина, в потрепанном кафтане и старой, тусклой кольчуге, что
стоял у бойницы, не оборачиваясь, заметил: «Придется новые виселицы строить, на старых
помостах места не хватит».
Мужчина оглянулся, и Болотников, отступив на шаг, упершись в закрытую дверь, сказал:
«Пан Теодор…»
Федор с размаха ударил его, - кулаком в лицо, и, нагнувшись, шепнул: «А теперь ты мне,
сука, расскажешь – где моя жена и дочь! Ну, что ты с ними сделал?».
Болотников выплюнул кровь изо рта и проговорил разбитыми губами: «Я не…»
-А ну не лги, мне, мерзавец, - холодно потребовал Федор. «Я все знаю – и про то, как ты их
выследил, и про то, как выжег глаза невинной девице, и про то, как в спину человеку
стрелял. Где они?»
Воронцов-Вельяминов увидел, как мертвенно побледнело лицо мужчины, и, с наслаждением
размахнувшись, ударил его еще раз. Выбитый зуб полетел на пол, и Федор сказал:
-Это тебе поклон от поляка того, он передать просил. Не тому человеку ты дорогу перешел,
Иван Исаевич, ох, не тому. Впрочем, - он холодно рассмеялся, - тако же и мне. Сейчас тебя