Нулевой Архетип

– Тогда вы зря тратите силы, которые понадобятся для того, что вы задумали. Я не верю, что вы прилетели под Грандвейв просто, чтобы покончить с прошлым.

Хаузер с любопытством по-птичьи склонила голову:

– Правда? И зря, вы просто не представляете, каким бывает прошлое. Таким огромным и страшным, что Грандвейв по сравнению с ними кажется пленкой на чашке кофе. Или ряской, под которой не спят мертвецы.

Ее образы и ее метафоры никого не обманывали, но и продолжать спорить о них не имело смысла.

– С таким уровнем силы вы могли бы отправиться сюда сами, но что-то вас остановило, – пояснил очевидное Атрес. – Значит, вам нужны были другие люди рядом. Давайте не тратить время. Просто объясните, в чем дело.

Эрика замерла, удивленно распахнув глаза, словно не ожидала этого услышать – еще один спектакль, который никого не обманывал, а потом захлопала в ладоши и в стороны разлетелись черные мошки:

– Ну надо же. Вы хотите экономить время. Неужели наконец-то почувствовали, что оно заканчивается? Я знаю, как это бывает. Я видела, и поверьте, – она перестала улыбаться, и миражи стекли с ее лица, открывая ожоги. – Это не было красиво.

Вероятно, она ожидала, что он уцепится за провокацию и позволит сменить тему.

Ей не стоило так заблуждаться на его счет.

Атрес промолчал.

Хаузер истолковала это молчание правильно:

– Браво, это лучший ответ, который я получала. Может быть, даже достаточно хороший, чтобы заслужить минутку откровенности. Я даже не знаю, – она снова приложила палец к губам, сощурилась в притворной задумчивости. – Целая история только для вас. Не слишком ли щедро?

– Говорите.

– Ну хорошо, я расскажу вам сказку. Слушайте очень внимательно.

Где-то на пределе слышимости заиграла музыкальная шкатулка, и Атрес никак не прокомментировал ни звук, ни слова про сказку. Уводить разговор в сторону было не в его интересах.

– Знаете, как всегда начинаются сказки? – спросила Эрика. – «Жили-были». Итак, жили-были в Цитадели отец и дочь. Отец был циркачом, а дочь мечтала пойти по его стопам, и все было хорошо, пока он не заболел. Это была очень страшная и очень опасная болезнь, которая пожирала его изнутри и спасти от нее могла только волшебница из большого и красивого замка. Наша сказка не очень хорошая, и потому волшебница отказалась. А девочка решила сама научиться волшебству ради любимого папочки. Поверьте, она очень старалась, и у нее был талант. Никто не мог превзойти ее. Верите?

– Продолжайте.

– О, дальше будет намного интереснее. Под руку с большим талантом всегда ходит огромная гордыня. Девочка возомнила себя неуязвимой, провалилась на экзаменах и стала по-настоящему уродливой, разочарованной в жизни сукой, которая не может жить без миражей. Но знаете, чем она так и не стала? Слабой, – Хаузер повела ладонью в воздухе, оставляя красный след, как кровавую линию. – Мастресса или нет, но у меня есть сила. И неужели вы думаете, что я дала бы папе умереть, так ничего и не попытавшись исправить? Конечно, нет. Мы прилетели под Грандвейв, к точке расщепления, в Город, где мертвецы и тени. И знаете, ничего хорошего из этого не вышло.

Атрес мог себе это представить. Города едва ли можно было назвать безопасным местом, даже с таким уровнем силы, которым обладала Эрика.

К тому же, на поверхности очень большое влияние имела сама схема Земли.

– Вы не знаете, что это такое, оказаться здесь, слышать спирит, бесконечную, сладкую песню, которая зовет окунуться глубже. Тысячи дверей, за которыми скрыты тысячи миров, – она говорила и улыбалась. – Вот только кошмаров здесь тоже хватает. И один из главных я создала сама.

– Расщепление не сработало.

– А вы догадливы, настолько, что хочется вас чем-нибудь наградить. Хотите печеньку?

– Воображаемую? Нет.

– Очень в вашем стиле, – она рассмеялась, запрокинув голову к выбросу. – Оказалось, что Мираж действительно не способен никого спасти. Спирит или нет, но без нулевого архетипа схематики превращаются в призраков. Папа умер у меня на глазах, за считанные минуты, он смотрел на меня и говорил, что ему очень страшно. Вам тоже будет, поверьте. Все боятся смерти, а если и не смерти, то того, что следует за ней. Знаете, он превратился в фантома. И он был очень голоден.

Атрес ни разу не сталкивался с фантомами лично, но слышал про тех, которые поглощали другие схемы и прорастали в людей. Он мог представить себе, чем стал Вольфган Хаузер после неудачного расщепления.

Эрика продолжила, невидяще глядя перед собой, вероятно, заново переживая те события:

– Я сбежала. Конечно, сбежала. Я ведь не могла уничтожить его полностью, он же был совсем как живой передо мной. Совсем как мой папа. Он просто очень хотел меня съесть. Но, знаете, убежать от него оказалось намного проще, чем забыть. Смешно, правда? Это я во всем виновата, и именно мне он снится. Говорите, глупо возвращаться к прошлому? Значит, вы просто не знаете, каким оно бывает. Значит, вы просто не просыпались с криком, задыхаясь и не зная, куда от него убежать. Значит вы просто, – она рассмеялась снова, – никогда не сходили с ума.