Нуль

Сергей приехал в издательство, позвонил в «Аэрофлот», подтвердил, что не сегодня завтра выкупает давно заказанный на первое марта билет до Сан-Франциско, и хотел уже было собрать совещание «внутреннего круга», чтобы рассказать о визите в посольство и исчезновении пленок, как тут его снова позвали к телефону.

Звонила секретарша управляющего банком «Москва». Она просила Сергея срочно приехать – это, мол, связано с его заявлением.

Сергей наспех оделся, впрыгнул в машину, Петя лихо газанул, и они помчались в центр Москвы.

Доехали очень быстро, умудрившись не застрять ни в одной из привычных для Москвы пробок. Сергей вошел в банк, поднялся в лифте на четвертый этаж, где размещалось руководство, и охранник сразу же провел его в кабинет управляющего.

- Мы рассмотрели ваше заявление, провели внутреннее расследование и пришли к очень любопытным выводам, – сказал управляющий после обмена приветствиями.

- Интересно, к каким же? – заволновался Сергей.

- Позвольте, я приглашу нашего менеджера.

- Да-да, конечно.

Меньше чем через минуту в кабинет вошел молодой человек. Сергей видел его впервые в жизни. Он лишь отметил, что в банке «Москва» все сотрудники носят очень хорошие костюмы и со вкусом подбирают галсгуки.

- Матвей Николаевич дежурил по хранилищу в тот день, когда было изъято содержимое вашего сейфа.

- Очень приятно, – молвил Сергей. – Значит, вы установили даже день?

- Это было нетрудно, – сказал управляющий. – Тем более что Матвей Николаевич лично видел человека, который вошел в хранилище и вышел с двумя папками.

- Потрясающе! – воскликнул Сергей. – И кто же это был?

- Это были вы, Сергей Владимирович, – злобно, но вежливо сказал Матвей Николаевич.

Таких ударов Сергей не испытывал никогда в жизни. Только в эту секунду он по-настоящему понял, что означает выражение «подкосились ноги».

- Я?! – ошалело закричал он.

- Вы, – повторил Матвей Николаевич. – Вы предъявили свой банковский пропуск и ключ, я впустил вас в хранилище, там вы, очевидно, набрали известный вам код и открыли сейф. Когда вы вышли с папками, я, как положено по инструкции, вошел в помещение хранилища и осмотрел его. Все дверцы были закрыты, сигнализация молчала. Только после этого вы смогли уйти.

Сергей ничего не понимал, кроме того, что жизнь его, с некоего неясного момента, превратилась в абсурд, сон, кошмарную книгу, которую пишет на небесах какой-то шизофреник.

- Вы уверены, что это был я? – тупо спросил он.

- А вы уверены, что это были не вы? – в тон подхватил управляющий банком. – Либо вы забираете свое заявление и мы делаем вид, что ничего не произошло, либо мы возбуждаем дело о клевете и опорочивании репутации нашего банка.

Сергей взял свое заявление, зачем-то перечитал его, потом медленно, сам не веря тому, что он это делает, разорвал лист бумаги на несколько частей, скомкал в руке и вышел из кабинета.

Из всех, стран, которые Сергей смог хоть немного узнать, разъезжая по миру по издательским и литературным делам, больше всего он любил бывать в Америке. А в Америке лучшим городом был для него Сан-Франциско. Какое-то время Сергей считал, что это вообще самый красивый город на свете, хотя прекрасно отдавал себе отчет, что «самых красивых» городов, так же как и «самых умных» людей и «самых интересных» книг, попросту не бывает.

Путешественнический опыт Сергея был достаточно велик, но, разумеется, множество стран и еще более великое множество городов он не видел вовсе, да это, наверное, никому и не дано – увидеть въяве всю нашу планету. Слава богу, что есть телевидение. Я, в отличие от Сергея, путешественник телевизионный.

Не так давно Сергей оказался впервые в Испании и побывал в Барселоне. Он с таким жаром, в таких красках описывал этот город, что я понял: в его душе у Сан-Франциско появился серьезный конкурент.

Еще несколько месяцев назад я мог бы сказать, что Сергей любит бывать в Америке, потому что он просто-напросто американофил. Ну, нравятся человеку американцы, ну, обожает он этих заокеанских живчиков, ну, восхищается так называемым американским образом жизни, что ж, дело индивидуальное, никому от этой любви ни жарко ни холодно, пусть себе…

Я, например, их «образа жизни» не знаю и не понимаю, потому как не видел, и, в сущности, мне он до лампочки, а что касается американских фильмов, так там не «образ жизни», а масс-культура, и меня ею не проведешь. Вот современная американская литература – наверное, другое дело, но я ее знаю плохо. Только прослушав одну из записей на кассете «Альбинони», я понял, что был неправ и отношение Сергея к Америке нельзя обозначить словами «любовь» или «нелюбовь», все гораздо глубже.

||||||||||

«Сегодня Эдик, мой заместитель, сказал мне в беседе: “Ну до чего же ты любишь этих своих американцев!”

Я поразился.

Неужели он, человек весьма умный, не понимает, что нельзя любить какой-то народ чохом? Неужели он и впрямь думает, что мое видение американцев можно определить как любовь?