Нуль

Я обратил внимание, что употребил оборот «честное слово». Это, между прочим, старый прием. Кода врешь, весьма необходимо вставлять мелкие правдивые детали и клясться в их истинности. Очень повышает доверие к рассказу.

- Ну вот, иду себе по асфальтовой дорожке, а навстречу – двое. Здоровые парни, лет по двадцать пять. Тоже в подпитии. Один говорит: «Здорово, дядя. Закурить дашь?» Ну, думаю, классическая схема. Есть у меня закурить или нет – им неважно, главное – прицепиться и отвалять меня за милую душу. Я быстренько огляделся по сторонам – так глазами зырк-зырк, – думаю, может, кирпич где валяется или бутылка брошенная лежит, ну оружие хоть какое-нибудь, чтобы обороняться. Какое там, темнота, ничего не видно. Правда, увидел, куда падать – вправо от дорожки, чтобы на газон повалиться, а не на асфальт. Между прочим, сигарет у меня с собой действительно не было – последнюю две минуты назад докурил. «Не держу», – говорю. «Ах, не держишь, – говорит один из парней, – ну тогда держи от меня». И очень подло бьет меня в скулу – как-то снизу, с бешеной силой, я даже не увидел, как его рука шла. Я, естественно, лечу на газон, во рту кровь, в шее что-то крякнуло, ну, думаю, перелом позвонков, каюк, потом только понял, что это отложения солей хрустели, так сказать, мануальная терапия. Парень подскочил и ногой по ребрам, второй тоже рядом суетится, пытается мне по яйцам угодить, Костик, извини, правда жизни. Я извиваюсь на земле, и вдруг моя рука нащупывает в кустиках какой-то жесткий прут. Хватаю его, съеживаюсь в эмбриональной позе, рука с прутком под животом. Тот, первый, наклоняется надо мной и спрашивает: «Ну что, добавить или теперь дашь все-таки закурить?» – «Дам», – говорю я сквозь кровь во рту. Переворачиваюсь на спину и резко выбрасываю вверх руку с прутком – это, между прочим, оказался сварочный электрод. И надо же, прут попадает ему точно в глаз и уходит глубоко, я чувствую, как он протыкает что-то мягкое, и еще кручу его рукой, словно бы ввинчиваю. Парень звука не издал – брякнулся на землю и лежит. Вообще, неприятная, надо сказать, картина, лежит человек на земле лицом вверх, а из глаза торчит штырь. Второй малый совершенно остолбенел. Глядит на друга, потом на меня, снова на друга и, кажется, ничего не понимает. «А тебя я сейчас тоже убью!» – говорю, сплевывая кровь. И лезу в задний карман брюк – то ли за кастетом, то ли за пистолетом, не знаю уж, что там принято в заднем кармане носить. Парень всхлипнул, как-то противно пискнул и дал деру. Я сел на корточки рядом с лежащим – смотрю, он не дышит. Труп. Жмурик. Ну, я и побежал домой.

- И не вызвал «скорую»? – Сергей смотрел на меня как на таракана.

- А зачем? Тот, второй, наверное, и вызвал. И «скорую», и милицию.

- И вас не арестовали? – В глазах Костика, по-моему, было восхищение.

- He-а. А кто меня найдет? Я в Питере до сих пор не прописан. Живу смирно, меня мало кто знает. Если милиция и искала убийцу, мне об этом ничего не известно.

- Жене сказал? – спросил Сергей.

- Зачем? Еще проболтается кому-нибудь.

- И никаких угрызений совести?

- А при чем здесь совесть? – Я изобразил легкое возмущение. – Они напали первыми, могли и убить. Но главное, за что? За сигарету! Вот таких уничтожать и надо! Если бы мог, я и второго убил бы. Мразь! Кстати, с точки зрения закона здесь не было преднамеренного убийства. Лишь превышение допустимых пределов обороны. Бывает…

- Вот видишь, папа? – торжествующе сказал Костик, назидательно подняв измазанный маслом нож, который по-прежнему держал в руке. Это был хороший тайваньский кухонный нож с лазерной заточкой. – Волкодав, конечно же, прав.

- Прав, говоришь? – Сергей сидел, откинув голову к стене и сомкнув веки. Лицо его было неприятного мучного цвета.

Не открывая глаз, он заговорил: