Новая жизнь Нефертити

Лембит провёл меня через грандиозные площади опенспейсов на десятом этаже и, снова с кем-то переговорив весьма настойчивым тоном, кажется, по-немецки, привёл то ли в просторный кабинет, то ли в переговорную. Ультрасовременный стол, офисная аппаратура, красный кожаный диван. За стеклянным окном простирался Париж — хоть фотографируй виды, если б не сломался телефон.

— Присаживайтесь. Кофе?

— Угу, капуччино. — Кофе мне не хотелось, а посмотреть, как Лембит его принесёт, — весьма.

Вроде бы мне стоило нервничать, думать о последствиях экстрадиции и о реальности ареста, но я, наконец, почувствовала облегчение и поняла, как мне нравится этот современный стиль с лаконичностью металла, стекла и пластика, без намёка на барокко и потайные ходы!

Заключённым, наверное, было не положено вести себя так вольготно, однако я прошлась по кабинету от диванчика до окна. Посмотрела на город, на небо с перистыми прожилками над ним. При воспоминании о Финне в душе кольнуло. Стало интересно: оторвётся ли он от работы? Спасёт? Подключит адвокатов? Или понадеется на дружную армию мадам Беттарид?

Вчерашняя надежда вдруг поникла и осыпалась сухими лепестками. Я мотнула головой, отказываясь переживать прямо сейчас. Я устала. Сейчас было хорошо хотя бы потому, что можно было не бояться тёмных ритуалов и тайных сообществ, они остались в той части Парижа, где возвышалась над стройными рядами домов и улиц Эйфелева башня. Со вчерашнего дня я её тоже не люблю.

— Капуччино. Не знаю, сколько сахара, надеюсь, столько хватит, — прозвучал ровный голос Лембита.

Никакого шарма и баритона, ноль чувственных оттенков. Превосходно! Не хочу быть очарованной.

— Спасибо!

Я обернулась и подошла к одному из стульев за столом, на котором красовался картонный стаканчик и пяток пакетиков сахара на салфетке. Себя Лембит тоже не обделил.

— Красивая камера, — заметила я.

— Вполне. Поговорим?

Он сел за стол и развернул ко мне громадный монитор компьютера. Я увидела браслеты Тутанхамона крупным планом, знаковые царапинки, отсутствующую бусину сердолика.

— Мне сказали, что это подделка, — призналась я. — Мы с вами просчитались, увы.

— Кто сказал?

Я закусила губу, понимая, что имя Финна прозвучит, как предательство. Я же до сих пор не разобралась, кто прав. Пришлось уклоняться.

— Сказали, что все украшения — копии, сделаны с точностью повторяя древние артефакты по фотографиям музея в студии спецэффектов компании «СинемаДжоуль».

— Вы же были уверены, что они настоящие.

— Как выяснилось, обмануть меня не трудно.

— Угу. Если предположить, что они настоящие, к какому выводу вы пришли? Они нужны только для съёмок?

— Нет, — я сощурилась, поигрывая пальцами на картоне кофейного стакана. — Не уверена, что мои выводы хоть что-то значат.

— Рискните.

Я посмотрела на Лембита и, увидев в его глазах реальный интерес, решила, что имею право выговориться. Почему нет?

— Я расскажу, но вы сразу имейте в виду, что всё это просто домыслы.

— Окей.

Я отпила кофе для храбрости, — вкус был вполне приличным, — и начала:

— Во-первых, на меня надевали эти браслеты, когда опоили шаманским зельем. И в старой церкви во время съёмок, где звучал якобы бывший египетский гимн, адаптированный грегорианцами. Не знаю, что это значило, но эмоций вызывало много. Иногда мне кажется, что их мне раскачивают специально, я запуталась. Говорят, будто для съёмок надо… Впрочем, речь не о том. Я выяснила, что мадам Беттарид спонсирует группу археологов, и они стоят на пороге открытия. Судя по намёкам, обнаружили новую гробницу и предполагают, что та принадлежит Нефертити.

— Занятно.

— Мда. Мой источник сказал, что наша съёмочная группа должна присутствовать в Египте в момент великого открытия.

— Почему они так уверены, что это усыпальница Нефертити? До сих пор все попытки обнаружить её провалились.

— Я тоже поинтересовалась, почему.

Роберт с искренним вниманием слушал меня, даже чуть склонил голову, внезапно оживший и не похожий на сталелитейный пресс. Я продолжила:

— Мне было сказано, что мадам Беттарид знала, где искать. Видимо, у неё были подсказки. Достоверность не гарантирую: все жители особняка Бель Руж врут, как дышат.

Лембит свернул салфетку в шарик, крутанул его в пальцах.

— Катрин Беттарид в действительности скупала папирусы и артефакты, относящиеся к восемнадцатой династии. За некоторые отдавала баснословные деньги.

— Вы давно за ней следите? — поразилась я.

— Это моя работа. Быть в курсе.

— Интересная у вас работа.

— Не жалуюсь. Несколько лет назад Катрин Беттарид выкупила у коллекционера-наркобарона в Перу египетский артефакт, попавший в Латинскую Америку ещё с Джузеппе Гарибальди. Кстати, он тоже был масоном, членом разных масонских лож. В 1876 году стал Великим Иерофантом «Египетского устава Мицраим» и «Восточного устава Мемфиса». По легенде, — а коллекционеры любят их собирать не меньше, чем артефакты, — Гарибальди продал в Монтевидео другому члену масонской ложи осколок египетской колонны. Позже, когда Гарибальди стал богат и влиятелен, он пытался выкупить этот осколок, но господа не договорились.