Читаем Новая Хроника полностью

Дела города Падуи находились тогда в расстройстве, его сила, влияние и численность населения сократились в весьма значительной степени, и он утратил большую часть своих владений вследствие вражды между партиями своих влиятельных граждан и бурями войны с мессером Кане делла Скала, сеньором Вероны. В конце концов, в году 1328, представители падуанского дома Каррара (Carrara), после того как они изгнали множество своих сограждан и уничтожили собственную партию гвельфов, чтобы самим стать хозяевами города и осуществлять над ним тираническую власть, вынуждены были, поскольку иначе уже не могли отстоять свои позиции в городе, заключить договорённость с мессером Кане, породнились с ним, и 9 сентября года 1328 передали ему сеньорию над Падуей, что уже давно было целью его устремлений. И 10 числа он с большой пышностью вступил в город. Оказавшись в Падуе, он упорядочил и устроил весьма справедливым и подобающим образом пришедшие в расстройство дела города, никому не мстя; также он позволил тем, кто пожелает вернуться в свой город под его власть, возвратиться. [...]

<p><strong>104. О ТОМ, КАК БАВАРЕЦ НАПРАВИЛСЯ В ЛУККУ И ОТНЯЛ У СЫНОВЕЙ КАСТРУЧЧО СЕНЬОРИЮ НАД ГОРОДОМ</strong></p>

В то время как Баварец пребывал в Пизе, пизанцы укрепляли его в подозрениях, что сыновья Каструччо и их отец к бесчестью короны вели переговоры с флорентийцами, что частью действительно являлось чистейшей правдой. Из-за этого Баварец испытывал по отношению к ним большое негодование, также и вследствие их попытки захватить Пизу и их отказа впустить его войско в Лукку. Прослышав об этом, в Пизу явилась вдова Каструччо, чтобы смягчить его гнев к своим сыновьям, преподнесла ему подарки стоимостью 10000 золотых гульденов, частью деньгами, частью сокровищами и лошадьми в роскошной упряжи, и принесла со стороны себя и своих сыновей изъявления полной ему покорности. И так Баварец, посоветовавшись с пизанцами и некоторыми из лукканцев, отправился 5 октября в Лукку, где был принят с большими почестями. Однако те граждане, которые не желали, чтобы власть осталась за сыновьями Каструччо, будоражили город до тех пор, пока дело не пришло к открытому восстанию, которое стало поводом к тому, что город захватили немцы, после чего Баварец подчинил его своей власти и оставил как сеньорию одному из своих баронов, которого называли «Поркаро» (Porcaro), что у нас означает нечто вроде бургграф[662], но мы его просто называли Поркаро. Далее Баварец наложил на город и на область Лукки выплату 150 000 золотых гульденов, которые должны были быть уплачены в течение одного года, за что он, впрочем, пообещал впредь избавить город от каких-либо поборов. Он также выпустил из тюрьмы мессера Раймондо ди Кардона (Raimondo di Cardona), бывшего флорентийского военачальника, вместе с его сыном, за выкуп в 4000 золотых гульденов, после чего, принеся ему клятву верности, они поступили с сотней всадников на его службу. Это произошло по просьбам короля Арагона. 15 октября он вернулся в Пизу и обложил пизанцев налогом в 100000 золотых гульденов. Эти требования вызвали в Пизе, как и в Лукке, сильную подавленность и большое негодование среди граждан, которые, вследствие дурного положения их дел и истощения их ресурсов в ходе войны, чувствовали себя обременяемыми сверх всякой меры.

В это же время Поркаро, которого Баварец оставил в Лукке, породнился с сыновьями Каструччо и снова допустил их к управлению сеньорией Лукки и её области; похоже, он собирался управлять сеньорией вместе с ними. Вследствие этого некоторые пизанцы и лукканцы заподозрили их в измене, и, озабоченный действиями Поркаро и принимая во внимание дела в Лукке и позицию нижнегерманских немцев, которые отделились от своего властителя и направились в Черрульо (Cerruglio), о чём мы вскоре расскажем ниже, Баварец почувствовал себя вынужденным 8 ноября возвратиться в Лукку, где он отнял сеньорию у Поркаро, после чего последний в озлоблении направился в Ломбардию, и далее в Германию; сыновей же Каструччо он лишил всякого права на герцогское звание и отправил их вместе с их матерью в изгнание в Понтремоли (Pontremoli). Пизанцы однако осудили с одобрения императора сыновей Каструччо и их защитника Ниери Саджина (Nieri Saggina), а также всех флорентийских изгнанников и всех тех, кто стоял на их стороне во враждебных действиях против населения Пизы и их города, и наказали их, либо персонально, либо имущественно.]

<p><strong>108. КАК НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ БАВАРЦА ВОССТАЛИ ПРОТИВ НЕГО И ПРИШЛИ В ЧЕРРУЛЬО, ЧТО В ВИВИНАЙЕ</strong></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники исторической мысли

Завоевание Константинополя
Завоевание Константинополя

Созданный около 1210 г. труд Жоффруа де Виллардуэна «Завоевание Константинополя» наряду с одноименным произведением пикардийского рыцаря Робера де Клари — первоклассный источник фактических сведений о скандально знаменитом в средневековой истории Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Как известно, поход этот закончился разбойничьим захватом рыцарями-крестоносцами столицы христианской Византии в 1203—1204 гг.Пожалуй, никто из хронистов-современников, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.

Жоффруа де Виллардуэн

История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное