Новая Хроника

Построив, как было сказано выше, свои войска на равнине Гранделла, оба короля призвали их храбро сражаться, причем Карл обращался к "рыцарям Монжуа"[451], а Манфред — к "рыцарям Швабии". Епископ Оксеррский, легат папы, благословил всех воинов короля Карла, отпустил им грехи и даровал прощение их вин и проступков, ибо они сражались за Святую Церковь. После этого первые два отряда французов и немцев вступили в жестокий бой; но натиск немцев был столь силен, что их противники едва держались, они были вынуждены отступить и отдали поле боя. Увидев смятение в своих рядах, добрый король Карл нарушил первоначальный план битвы, по которому вторая линия предназначалась для обороны, и, понимая, что разгром первых, самых надежных рядов оставлял мало надежды на победу вторых, тотчас же бросился со своим отрядом на подмогу французам против наступающих немцев. Когда флорентийские выходцы увидели, что король Карл вступил в сражение, они последовали за ним и уже не отставали от короля, совершив в этот день чудеса храбрости; то же самое сделали достойный коннетабль Франции Жиль Лебрен и Робер Фландрский со своими силами, а навстречу им ударил отряд графа Джордано. После этого разгорелась жестокая схватка, и долгое время было неясно, кто же одерживает верх в этой свалке, ибо храбрые немцы, яростно сражаясь своими мечами, нанесли французам огромный урон. Но вдруг кто-то поднял крик в рядах французов: "В кинжалы, в кинжалы, колите лошадей!", — и вскоре немцам пришлось туго, они дрогнули и едва не побежали. Видя, что его войско не сможет держаться долго, король Манфред, с отрядом апулийцев стоявший в резерве, призвал своих воинов следовать за ним в бой, но те его не послушали, потому что большинство баронов Апулии и королевства, в том числе казначей короля, граф делла Черра, синьор Казерты и другие, бросили Манфреда то ли из слабодушия, то ли уверившись в поражении, а кто говорил, что эти люди, неверные по своей природе и сознававшие непрочность положения нового властителя, прямо изменили ему; одни бежали в сторону Аббруццских гор, другие к Беневенту. Манфред, оставшийся с немногими воинами, поступил как мужественный повелитель и король, предпочитая умереть в бою, чем с позором бежать; когда он надевал шлем, наконечник в виде серебряного орла отломился и упал спереди на седло: это происшествие ужаснуло короля и, повернувшись к баронам, он произнес следующие латинские слова: «"Hoc est signum Dei"[452], ведь я собственноручно прикрепил это навершие, так что оно не могло упасть». Однако он не отступил, но, как смелый рыцарь, собрался с духом и ринулся в битву вместе со всеми баронами, не имея на себе никаких знаков царской власти; впрочем, исход сражения был уже предрешен и его войско было разгромлено, сам же король Манфред погиб в гуще врагов, по свидетельству одного французского оруженосца, чьи слова подтвердить было некому[453]. В этой битве оба войска понесли большие потери, особенно многочисленные со стороны Манфреда, люди которого бежали к Беневенту, даже в городской черте преследуемые до поздней ночи сторонниками Карла, захватившими Беневент и всех беглецов. Многие бароны-военачальники Манфреда попали в плен, среди них граф Джордано и мессер Пьеро Азини дельи Уберти; Карл отправил их в Прованс и там велел умертвить в тюрьме жестокой смертью. Других апулийских и немецких баронов он оставил в заключении в разных местах королевства. Через несколько дней были захвачены и выданы Карлу жена Манфреда, его сестра и дети; все они умерли потом в заточении[454]. Так над Манфредом и его потомками исполнилось Божье проклятие, и суд Божий свершился над ним, ибо он был отлучен как враг и гонитель Святой Церкви. В течение трех дней его не могли разыскать и никто не знал, умер ли он, в плену ли или спасся — все из-за того, что в сражении на нем не было королевских доспехов. Наконец один бродяга, следовавший за его войском, опознал по некоторым приметам тело Манфреда на поле битвы и, погрузив его на осла, стал возить и кричать: "Кто купит Манфреда, кто купит Манфреда". Один из королевских баронов побил бродягу и доставил тело к королю, который приказал привести всех пленных баронов и спросить у каждого, был ли то Манфред; все они с робостью отвечали утвердительно. Граф Джордано при этом закрыл лицо руками и с плачем вскрикнул: "Увы, увы, синьор мой". Французы и некоторые бароны обратились к королю с просьбой разрешить похороны Манфреда достойным образом. Тот ответил: "Je le fairois volontiers, s'il ne fut excommunie"[455]; из-за церковного отлучения Карл не позволил совершить погребение в освященном месте и могила была вырыта у моста Беневенто; сверху каждый воин бросил по одному камню, и так вырос целый каменный холм. Некоторые передавали, однако, что потом, по приказанию папы, епископ Козенцы раскопал это захоронение и перенес останки за пределы королевства и церковных владений, предав их земле у реки Верде, на границе королевства и Кампании; прочем, мы не беремся утверждать это наверное. Это поражение было нанесено в битве, состоявшейся в пятницу, в последний день февраля 1265 г.[456]