Non Cursum Perficio (СИ)

И я ответила ей, в изнеможении откидывая голову и опускаясь на колени рядом:

-А я смогла. Я живу.

Мокрые щёки. Повернувшееся надо мной, подобно стёклышкам калейдоскопа, звёздное небо. Пылающие где-то сбоку жёлтые огни Бараков и уходящая вдаль по рельсам тонкая фигурка в ярко-голубом платье с чёрным узором из веток… темнота. Темнота земли, засыпавшей, наконец проклятый луговой колодец. Надёжная, милая, уютная темнота…

-И-и-и здравствуйте! – громко произнёс где-то надо мной жизнерадостный голос. – Начинаем утреннюю гимнастику для икроножной и кистелоктевой частей организма!

Под бодренький маршик на абсолютно расстроенном рояле я открыла глаза и очень тупо ими похлопала. В прозрачном, как диковинный голубой ландрин, небе задумчиво дрейфовали стаи кучевых облаков. В них иглой уходил знакомый столб с выключенным фонарём и включенным матюгальником.

-Солнце светит прямо в глаз – загорай моя спина, – себе под нос откомментировала я и села, зашуршав сухой травой. Вокруг загадочно возвышались серые сараи Заднего Двора, а за ними виднелось многоэтажное панельное здание, в котором я с некоторым удивлённым сомнением узнала седьмой/первый корпус Антинеля.

-Это типа что, поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны? – отряхивая порванные белые кружева от песка и муравьёв, я поднялась и неторопливо погребла в сторону панельки.

-А теперь попрошу беременных женщин внимательно прослушать важную информацию! – окликнул меня матюгальник. Я остановилась и полуобернулась к столбу, показывая, что я его слушаю. Столб моим вниманием очень воодушевился и заговорил бравурным голосом:

-Решением городской администрации Никеля, на пост главы департамента планирования и управления семейными отношениями назначена хорошо нам известная госпожа управляющая Центром в Кирпичном! И-и-и аплодисменты нашему светлому ангелу, госпоже Элен Ливали! Теперь, наши дорогие прогрессивные женщины города Никеля, вам совершенно не о чем волноваться. Ваши дети и их будущее отныне в надёжных руках главы департамента! Смерть несогласным!

Матюгальник разразился пафосной триумфальной музычкой, едва ли не подскакивая от усердия на своём столбе. Я невольно приложила ладонь к плоскому пока животу – от фразочки диктора про смерть несогласным меня замутило, вспомнились каменнолицые военные в чёрной форме и гадкая белобрысая медсестричка… Чтобы не упасть, я сделала шаг назад, споткнулась о какое-то бревно и весьма неизящно плюхнулась на него в позе доящей колхозницы, только ведра между ног не хватало. Матюгальник за спиной тоном жизнерадостного дебила расхваливал молоко, произведённое в десятой промзоне Никельного завода.

-Марио! О господи, что с тобой случилось! И…

Я вскинула голову, услышав взволнованный женский голос, который вдруг как-то странно прервался и утих на полуслове. На крыльце химиковской общаги, разведя руки, неподвижно стояла невысокая девушка и смотрела прямо перед собой стеклянными серо-голубыми глазами размером с чайное блюдце. Прохладный ветерок чуть шевелил складки длинного синего платья и кончики спадающих до пояса русых волос. Вид у девицы был, как у ребятёнка, которому родители таки рассказали, откуда он взялся. И показали.

-Сильва?.. – наугад предположила я, смутно вспомнив комендантшу из седьмого/первого: как-то раз мы с Нордом встретили эту инфузорию-туфельку в коридоре, и она вот точно такими же стеклянными глазами в ужасе таращилась на Норда. Не моргая и, по-моему, даже не дыша.

-Марио, – слабо откликнулась Катценкэзе, на подкашивающихся ногах сползла с крылечка и прошла несколько шагов по сухой траве. От неё пахло туалетным мылом типа «Любимый сад», с ароматом цветов, да так сильно, что у меня зачесалось в носу.

-Марио, откуда ты здесь такая? И где это за здесь такое?

-Апчхи! – энергично отозвалась я, едва не слетев с бревна.

-Вчера выключался свет, и кто-то убил охранника в холле моего общежития, а сегодня пропал двор, – Сильва нервно затеребила собственную чёлку. Левый глаз у неё подёргивался, от лица отлила кровь, и вообще комендантша выглядела так, словно вот-вот рухнет в траву в обмороке. Нет, ну вот только этой бледной холеры мне не хватало для полного счастья в жизни!

Я открыла было рот, чтобы успокоить Сильву, но вместо этого опять оглушительно чихнула, спугнув сидевших на крыше соседнего сарая воробьёв. Сильва нервно вздрогнула, едва не вырвав себе половину чёлки, и заныла:

-Ой! Марио, ну нельзя же со мной так обходиться! Я спрашиваю, спрашиваю, я волнуюсь, а ты смеёшься! Ты храбрая и умная, а вот мне что делать? Я и так… – она вдруг прикусила язык и спрятала руки в складках длинного подола платья. Я вопросительно таращилась на Катценкэзе снизу вверх, вытирая рукавом сопли и мужественно стараясь не чихнуть опять.