Non Cursum Perficio (СИ)

-Ты права, Мария. Комендант – та, в чьей ужасной смерти не виновен никто, кроме неё самой. Она желает утвердиться в своём праве на месть, но вы четверо – ты, Сильва, Поль и Седар – её краеугольные камни преткновения, и все по разным причинам. Тебе не нужно бояться, Мария, но нужно опасаться. А имя той, что желает тебе небытия – Элен Ливали.

-Ливали! – вырвалось у меня изумлённое восклицание. – Так это она глава Центра в посёлке Кирпичное и местный светлый ангел нах?!

Норд кивнул, с лёгкой брезгливостью покривив уголки губ:

-В чём-то мы похожи: крепостное право, построение вертикали абсолютной власти в тесном, замкнутом анклаве, нетрадиционный подход к устройству быта своих подчинённых… Потому и не ужились на одной шахматной доске в своё время. Чёрному королю не потребовалось даже вынимать меч из ножен – его верные ладьи и офицеры сами расправились с белой королевой, посягнувшей на кусочек власти…

-Надо перечитать новейшую историю Антинеля, – пошутила я.

-Лучше почитай книгу «Чёрный Муар». Заодно и про меня много чего интересного узнаешь, – пошутил Норд в ответ. Его тонкие брови забавно выгнулись, когда он с нарочито утомлённым вздохом прибавил, – как жаль, что в памяти антинельцев я навеки останусь персонажем этой культовой книги, а не тем, кем являлся на самом деле.

-А кем ты был? – тихо спросила я. – Скажи мне. Я хочу помнить настоящего Норда…

-Кем я был? Да много кем. Директором поневоле. Личным дневником для всех, кому не лень. Разбитым отражением в грязном стекле. Безмолвной тенью без тела, которое его отбрасывает. Нордом. Я могу прятать от людей их память – а переделать её, увы, не могу. Не в силах моих зарыть луговые колодцы города Номонхана, вы должны сделать это сами. Я запирал двери и прятал ключи, и был спасительной темнотой для чужих грехов. А сейчас и это не в силах моих.

Норд поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Пронзительный миг откровения, чуть отведённая в сторону тёмная вуаль вечной холодной отстранённости, проблеск живого чувства, как слабый свет далёкого, далёкого маяка… Я закусила губу, предчувствуя слова и боясь их услышать – Норд понял, оставил слова в золотых слитках. Лишь, подойдя совсем близко, чуть коснулся моей руки. На прощание…

Я не могла смотреть, как он уходит, слёзы застилали глаза. Я стояла и ревела, как школьница, вытирая щёки краем фаты и кляня себя саму за столь непростительную бесхребетность. Могла начаться атомная война, могла прийти эта комендантша Элен Ливали и изрешетить меня из пулемёта, мне было всё равно – я стояла и ревела. Я могла прекратить это лишь в одном случае: если бы Норд вернулся…

И он вернулся. Взял за руку, вздохнул тихонечко:

-Пойдём, что с тобой сделаешь, горе луковое… Пойдём.

-К… куда? – прозаикалась я счастливо, размазывая по лицу остатки слёз.

-На Кудыкину гору, – патетически изрёк Норд, недовольно фыркнул, подумал и прибавил,

-Воровать помидоры! Я попробую вывести тебя с Заднего Двора и усадить на поезд. Провожу тебя до Переезда, а дальше мне нельзя. Мне вообще нельзя, меня вообще нет… это всё делаешь ты и сила твоей любви, Мария… Пойдём. Не сморкайся в фату, может, пригодится ещё… мало ли.

====== 14. В дорогах ======

Кукушка в кукушке

Открой мне двери, моя сладостная свобода, и я уйду. Мелькну падающей звездой через темноту чужих душ, которые ничего не знают о дорогах меж мирами. Не знают о Городе, где живут солнечные зайчики, и о Городе, в котором всегда идёт дождь, и о Городе Семи Пятниц, у которого на каждый день недели своя карта местности… И конечно же, ничего не знают о маршрутках цвета новорожденных цыплят – маршрутках, снующих по пунктирным линиям безымянных от рождения улиц, открывающих перед нами с Камилло все миры…

-Все миры, – тихо сказал Рыжик, стоя на мраморных плитках променада и смахивая с плеч мелких стрекоз. – Все миры наши с тобой, Камилло. Куда ни падёт твой взгляд, куда ни позовут смутные желания – везде ждут зелёные семафоры, поднятые шлагбаумы и распахнутые двери…

Камилло подкинул на ладони медную монетку:

-Орёл или решка? На запад или на восток?

-Она зависнет в воздухе, – Рыжик засмеялся, откинув со лба длинную чёлку. Стрекозы плели вокруг него невидимую сеть из солнечных лучей и запахов кленовых листьев. Они осыпались на мостовые города сухим разноцветным дождём – хоть с зонтиком ходи.

-Тогда пошли вниз по Мисиписи, – ухмыльнулся в ответ Камилло и первым зашагал по выложенному мозаичным камнем променаду. Рыжик тенью скользил следом, опустив ресницы и вдыхая пряный, терпкий западный ветер.