Ночь лазурных сов

С растрепанными утром волосами молодой фотограф гораздо больше походил на ее друга из детского сада. Он был похож на Йонаса, двигался как Йонас и говорил так же, как Йонас. И все же был другим. Простые деревянные половицы скрипели под его босыми ногами, когда он подошел к умывальнику. Заспанная Бобби присоединилась к нему. К сожалению, она понятия не имела, что именно должна делать. Как чистить зубы? Чем умываться? И почему только ее выгнали из группы с заданием по быту? Она с любопытством покосилась на Якоба. Он налил в миску воды, зачерпнул ее обеими руками и плеснул себе в лицо. Бобби сделала то же самое. Как зеркало, она имитировала его движения. Умылась, почистила уши, провела мокрыми руками по волосам. К сожалению, недостаточно незаметно. Якоб понял, что она подражает ему. Он снял ночную рубашку и вымыл торс. Бобби вздрогнула. Ни за что на свете она не снимет рубашку.

– Боязнь воды? – спросил он и брызнул ей в лицо водой.

– Ну, я не пловец, – так же коротко ответила Бобби.

Ее гордость за ответ не продлилась долго. Рядом с ней Якоб сначала намылил руки, прежде чем протянуть ей пузырящегося монстра. Что теперь? Якоб слишком явно ощутил ее неуверенность. Он незаметно покачал головой, словно им двигало неверие. Бобби боялась пошевелиться.

– Я знаю, что с тобой, – сказал он. – Я тебя раскусил.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – прохрипела Бобби.

Маскировка под мальчика обеспечивала ей некоторую защиту в суровом портовом мире. Что если он действительно узнал, что она девушка?

– Я точно знаю, что ты скрываешь от меня, – сказал он. – Я давно тебя раскусил.

Он протянул руку и испытующе погладил ее по щеке. Бобби догадалась, что он чувствует. Ее кожа была мягкой и ухоженной – действительно женственной. Его нежное прикосновение вызвало своеобразное покалывание в ее животе. Возможно, она даже хотела, чтобы он разоблачил ее.

– Я знаю твой секрет, – сказал Якоб. – Ты ведешь себя как мужчина, но на самом деле…

Бобби напряженно вздохнула, когда он дерзко улыбнулся ей. Якоб сделал драматическую художественную паузу, глубоко вдохнул и гаркнул:

– На самом деле ты молокосос и никогда не брился.

Он громко рассмеялся, в то время как Бобби с удивлением смотрела на него.

– Не расстраивайся, – успокоил Якоб. – Еще все будет. У нашего бывшего соседа тоже так было. А потом изо дня в день он просто рос, пока не стал похож на нашего императора Вильгельма. Густые бакенбарды, повсюду волосы.

Бобби не знала, смеяться ей или плакать.

– Должно быть, смешно, – сказала она.

Якоб резко отвернулся от нее и с помощью перочинного ножа отрезал кусок от закопченного фитиля керосиновой лампы.

Он подошел к Бобби и очень осторожно набросал фитилем щетину на ее коже. Затем осторожно повернул ее к зеркалу. Она все больше и больше походила на настоящего мальчика. Якоб осторожно обнял ее сзади.

– Я тебе покажу, – объявил он. – Тогда ты уже будешь знать, как это делать.

Бобби едва осмеливалась дышать. От него пахло свежим мылом и содой. Так хорошо, что у Бобби закружилась голова. Она на мгновение закрыла глаза, в следующую секунду он хлестнул ее по лицу струей пены для бритья. Больше она ничего не могла сказать.

– Не бойся, – сказал Якоб, – я никому не скажу, что у тебя еще нет ни единого волоска бороды.

Нежно он полоснул ножом по ее коже. Бобби стало жарко и холодно одновременно. Сколько раз за последнее время она представляла себе, каково это – быть близко к Йонасу. Теперь она была близка к нему как никогда. В другое время, когда они оба были кем-то другим. Это было запутанно и чудесно одновременно. На мгновение Бобби захотелось, чтобы Лина нашла ее позднее.

33 Вчерашнее утро

– Если не заплатишь сегодня вечером, то съедешь, – пригрозила мадам Зазу. В то время как Якоб уже отправился на работу, она позвала Бобби к себе, чтобы напомнить ей об аренде. Остальные ее угрозы потонули в повторном приступе кашля. Домовладелица побагровела и раздраженно зажестикулировала, чтобы Бобби исчезла. Та испуганно кивнула.

Бобби вышла из квартиры, сбежала по лестнице, которая даже при дневном свете не казалась прочной, и вышла на улицу. В нерешительности она гуляла по городу, недоумевая, как ей, во имя всего, заработать денег. Каждые несколько минут Бобби ощупывала карман брюк, проверяя, на месте ли хронометр. Эта штука, может быть, и рассыпалась на части, но все же была своего рода перестраховкой. Если бы только у нее был нужный инструмент.

«Попробуй поискать в редакции, – посоветовал ей Якоб, прежде чем отправиться на поиски людей на другом рынке, которые хотели бы сфотографироваться за деньги. – Там они всегда ищут мальчиков».

На второй день Бобби уже гораздо увереннее двигалась по оживленным улицам. Никому не показалось странным, что она не пошла в школу. Никто не задавал вопросов, не обращал внимания. И дорогу она уже знала.