Ньирбатор (СИ)

— Ты с таким пылом встала на мою защиту... Тебе не от него, а от меня крепко достанется! — Лорд издал короткий низкий смешок, его взгляд становился всё загадочнее. — Раз уж ты такая смелая... — Он затих, потом прошептал так тихо, что я едва услышала его: — Может, будешь менee epшистой, и назовешь меня просто Повелитель?

Положив палец на мою нижнюю губу, он провел им вниз, к шее, до самой ключицы. Судорожное волнение, не лишённое радости, пробежало по моему телу. «Госпоже он такого точно не говорил», — я подумала, объясняя это волнение пост-легилиментным помрачением.

— Повелитель, — прозвучало совсем на выдохе.

Комментарий к Глава Двадцать Вторая. Feminine Doom *цитата из «Приглашения на казнь» Набокова.

«...мир: порядочный образец кустарного искусства, но в сущности — беда, ужас, безумие, ошибка...»

Feminine Doom («женский жребий/рок/судьба») — строка из песни My Dying Bride – Santuario Di Sangue.

«Beneath your stars and your moon and your feminine doom»

Причина, по которой подготовка к шестому крестражу в моём фике такая кропотливая есть своего рода исправление того, что я считаю недочётом Роулинг. Мне кажется невероятным то, что Волдеморт мог создать крестраж-Нагайну, пребывая в том бедственном состоянии, когда сама его жизнедеятельность находилась в руках Хвоста и он нуждался в постоянной опеке. Если у него даже тела не было (маленький уродец не в счёт), так каким образом он смог провести обряд столь сложной табуированной магии? Обряд кость-плоть-кровь Хвост под его руководством провёл, но некромантия это всё-таки не хоркруксия. Мне успех обряда создания крестража рисуется сопряжённым не только с ясным умом, но и с физической выносливостью. Короче, у меня и в мыслях не было что-либо усложнять, но этот эпизод из канона всегда колол мне глаза, щекотал нервы и нарушал мой покой :)

====== Глава Двадцать Третья. Безлордье ======

Суббота, 21 мая 1964 года

— НЕЧТО тебя ещё не забрало, а, малыш? — саркастично пропел Мальсибер, а Берта уже закрыла лицо трясущимися ладонями.

В ответ на обычную воронью оперетту за окном Берта с диким воплем кинулась в объятия Мальсибера, как бы желая, чтобы он уберег её от всех жизненных невзгод. Глаза у ведьмы были покрыты мутнoй поволокой, в лицe нe былo ни кровинки.

— Я так больше не могу... — простонала она в бессильной ярости: — Давай уедем, прошу тебя! Прошу, mon cheri! Это НЕЧТО охотится на меня! Видишь, сколько я без сознания пролежала! А ночью я пить захотела, позвала Ферика, а тут меня на пороге настигло ОНО! — Берта шумно втянула соплю. — Но Ферик вовремя прибежал — и напасть испарилась...

Ведьма внезапно запнулась. И не случайно: Мальсибер глядел на неё с таким выражением, с каким госпожа смотрит на газетные снимки Дамблдора, когда применяет к ним заклинание цвета. Это когда рот становится подковой рожками вниз и появляется третий подбородок.

— Ну почему же ты мне не веришь?!

— Отчего же — верю! Верю, что ты больна на всю голову! — выплюнул увалень, оттолкнув Берту к стене.

От такого грубого обращения она захлебнулась воздухом и осела на пол.

— А я уж было, как последний лопух, расчувствовался от твоей покладистости, а тут ты такое выкинула! — злостно сетовал Мальсибер. — Без его разрешения мы никуда отсюда не уедем, усекла?! Тёмный Лорд сказал... — тут увалень запнулся и сжал переносицу словно в приступе острой мигрени. Он грязно выругался, на миг отвернулся, а потом подошёл к Берте и тронул её колено носком ботинка. — Бога ради, встань с пола, дура!

Берта только сильнее вжала голову в плечи. Мальсибер нагнулся и упёрся локтями в колени, смотря на неё снизу вверх и приговаривая мелкие угрозы. Не добившись от неё никакой реакции, он так и оставил её сидеть на полу.

Я всё видела, спрятавшись за гобеленом с фамильным древом, который «Ферик» заколдовал для нас заклинанием плоскости. Он всё пытался комментировать эту недо-супружескую сценку, но я ему пригрозила Даклифорсом, досадуя на то, что он продолжает пугать Берту, словно вошёл во вкус. Надругательств в своём доме я не допущу! Достаточно того, что увалень обxoдится с Бертой, как как с pучной звepушкой, хотя и в её уме имеются неполадки. Выражение туповатой беспомощности на её лице бесило меня, но её дрожащие пальцы, бесцельно водящие по узорам ковра, впятеро старше её, всколыхнули во мне чувство — нет, не вины, — ответственности. Ведь я теперь многое знаю.

Знаю, например, что завтра Берте полегчает. А потом станет хуже.

Служить Лорду Волдеморту не так страшно, надо полагать, как быть для него невольным прикрытием.

Мальсибер рано или поздно свалит в свой Альбион. Лорд мне пообещал, что в независимости от того, что начеркает госпожа, мой дом останется моим. Да и не продержится Англия так долго без главы Управления по связям с гоблинами.

Фери всё утро носился по комнате, упаковывая вещи Берты в чемодан. Его обуяла такая яростно-упаковочная энергия, что к тому времени, когда чемодан был готов, он рухнул на пол, словно мешок с мандрагорами.