Ньирбатор (СИ)

Похоже, что маги Великобритании разделились, а это уже больное место, на которое при случае можно надавить. Любопытно, как воспользуется этим Лорд? Впрочем, он уже надавил — хотя бы в лице Крауча-младшего. В нашем медье разделение происходит только по критериям чистокровный/нечистокровный, хотя при режиме Ангреногена критериев было много больше.

«Своекорыстие и безнравственность расшатали устои магической Британии, — громогласно вещает Крауч. — Нет больше ни принципов, ни самоотдачи, всё пошлo напepeкосяк. Никакие Дамблдоровы кружки не в состоянии остановить злодеев, рвущихся к кормилу власти. Коварные прихвостни Того-Кого-Нельзя-Называть плeтут свои сети повсюду, начиная с Министерства...»

Варег дико хохотал, прочитав речь Крауча, так как посчитал её чересчур напыщенной; мне же она, чего греха таить, пришлась по душе. Вот если бы во времена Ангреногена у нас был такой Крауч, чтобы сбивать всю спесь с Железных Перчаток... А теперь... Теперь он нам не нужен. Мы поддерживаем Тёмного Лорда. Мы ведь поддерживаем?..

Никто не хочет оказаться под Меткой.

====== Глава Восьмая. Мадам Лестрейндж ======

Пятница, 5 января 1964 года

В последнее время я стала замечать за собой, что стала немного взвинченной, а Барон поддаёт жару, рассуждая вслух, что у волшебниц, борющихся с несправедливостью, нервы всегда на взводе. Стоило Барону воспылать моей идеей отмщения, как он трещит без умолку. Но о чём это он лепечет? Здесь и в помине справедливости не было. Только портрет может позволить себе рассуждать о справедливости. За маленькую Вилму надо отомстить, вот и всё. Если предположить, что Тёмный Лорд в любую минуту может нагрянуть в медье, тем более необходимо закончить дело побыстрее. Я бы сама не против поостыть, но жажда мести уже не отпустит меня. Из-за неудовлетворённости магия может изрядно подпортиться, поэтому лучше мне утолить свой голод. И даже если это наваждение, пресекать его я не буду.

В добавок ко всему мне не дают покоя слова Миклоса. Мальчик, мне думается, пытался меня предупредить, а я не оценила дружеских стараний. Впрочем, если это знак, что мне следует повременить со своими планами или вообще от них отказаться, то я предпочту оставить его без внимания. К тому же я больше доверяю собственным ощущениям, а они подсказывают, что удача мне сопутствует.

До того инцидента я собиралась при встрече выведать у Миклоса, есть ли у него какие-нибудь вести из Албанского леса, и что нового рассказывают кентавры о чернокнижнике, и есть ли вероятность того, что он и Тёмный Лорд — это одно и то же лицо... Но теперь, чтобы так расспрашивать, придётся извиниться, а я до сих пор рассержена. Что за чушь он пел о Мири? Каркаров на такое не способен. Он пopoчен, но труcлив, а такие парни не cпособны на убийство.

Ко всему прочему, затронутая тема женитьбы пощекотала мне нервы. Согласно древней традиции нашего Сабольча невеста зажигает костёр перед воротами жениха, желая выказать готовность заключить союз. Костёр не обычный, а закреплённый могущественным обетом двух родов. Чтобы разжечь костёр, надо взаправду быть готовой, всецело непоколебимо-готовой, по уши влюблённой. В противном случае вместо костра вспыхнет заморыш искры — и тут же угаснет. А когда наступает готовность, её невозможно замедлить или отсрочить, она требует немедленного исполнения.

Госпожа Катарина считает, что мой костёр не разожжён до сих пор вследствие какого-то родового проклятия. Кто знает, но я теряюсь в предположениях и догадках, не обоснованных достоверными сведениями, а времени докапываться у меня всё нет и нет...

Суббота, 6 января

Сегодня я гостила у Агнесы и немного засиделась, аж до неприличия. Госпожа Катарина настойчиво просила меня остаться дома, чтобы помочь ей сочинить письмо её троюродному племяннику, дражайшему Криспину, — а это и было причиной, по которой я улизнула из замка.

Ни для кого не секрет, что Мальсибер патологически неравнодушен к моему Ньирбатору и стремится завоевать благосклонность госпожи, чтобы она завещала замок ему. Я же, по его мнению, должна съехать к Гонтарёку и стать кроткой женой. Чёрта с два. Это мой замок и я скорее разрушу его, чем отдам... Нет, долой нелепый драматизм — я просто никому его не отдам.