Ньирбатор (СИ)

В течение дня я перечитывала свою тетрадь. Так я поначалу думала, пока не заметила, что читаю лишь записи Лорда. В последней записи речь идёт об использовании в обряде философского камня. Это один абзац из второго очерка, который я не смогла перевести. Лорд тогда вспылил, выхватил у меня тетрадь и шипел над ней, выводя перевод строчка за строчкой. Я восприняла этот жест как снисхождение и поблагодарила его, а Лорд ответил: «Я только что унизил тебя и указал тебе на твою никчёмность, а ты улыбаешься как дурочка и благодаришь меня за это». Я опустила голову, уставившись на свои руки, чтобы не выдать во взгляде клинообразную злость. В результате она распорола шов на рукаве моего платья. «Смотри на меня! — противно шипел он. — Мне вовсе нет такой надобности, как тебе, казаться приятным. Я человек с положением, ни от кого не завишу! Делаю, что хочу!»

Его реплика мне тогда показалось весьма двуличной. В обществе госпожи он умеет любезничать, равно как зубоскалить. Но любезничать ещё как умеет. Этот контраргумент тогда чуть было не сорвался у меня с языка, но я кротко снесла его упрёк и укоризненный взгляд. Как всегда. Какая же я душенька, просто слов нет.

Дорогой мой дневник, ты должен увидеть тот абзац, даже если тебе это ни о чём не говорит. Уловишь ты подтекст или нет, неважно. Для меня важно лишь то, что я сгорала от стыда.

«Философский камень, подходящий для обряда «Един-без-рога» должен по цвету быть похож на растертый в порошок шафран, только немного тяжелее. Желательно использовать четверть грана. Oбычно граном я называю количество вещества, которое при умнoжении на восемьсот cocтавляет унцию. Это применимо только в искусстве хоркруксии. Для иных обрядов берём не больше шестисот. Порошок из четверти грана заворачиваем в огнестойкую бумагу и помещаем на нагретые в тигле шесть унций ртути. Сначала образуется перламутрово-розовый ком, он принимает очертания женской груди, затем барбариса, и наконец соска. Один гран философского камня способен превратить в золото 14,591 грана ртути. Сие золото используется на поздних этапах обряда»

Лорд прошипел перевод этих чудаческих умозаключений в мою тетрадь и передал мне, чтобы я прочла вслух — чего ради, не знаю. А у меня перед глазами нарисовалась забавная картина: я представила, как Лорд сидит в комнате зелий Варега возле его тигеля и cудорожно cжимает затёкшими пальцами 0,0007 грана философского камня.

Только эта фантазия помогла мне сдержаться, чтобы не расплакаться от его грубого обращения. Но я стойко всё стерпела, как всегда. Или мне стоило ещё тогда выхватить палочку? Но я же не собиралась нападать на него, я только хотела выколдовать стену; я лишь защищалась. Кто в здравом уме будет нападать на Лорда?!

После риг-латнока я мало-помалу стала ощущать то, что чувствует всякий, если он не дубовый чурбан. Благодарность. Сейчас мне это кажется ловкой манипуляцией со стороны Лорда, ведь благодарность — это очень крепкий поводок. Сперва он спас меня на дуэли и говорит: «Этот долг ты мне вернёшь», потом спас Ньирбатор и, по сути, всю нашу деревню от угрозы лошадиного нашествия. Он знает, что после этого я ни в чём ему не воспрепятствую.

Я вспомнила о Диадеме, и на меня накатило то самое томление, настигшее меня шестнадцатого марта, когда мне больше всего на свете захотелось снова созерцать крестраж.

Воскресенье, 28 марта

Я с тоской поглядывала в окно. Погода сегодня была промозглой и туманной, не люблю такое. Лучше уж метель или жара. Ничего не делать мне порядком поднадоело, хотелось встать и хотя бы пойти прогуляться. Я третий день не вижу Лорда. «Чтоб глаза мои тебя не видели» А каким тоном он это сказал... Он на самом деле имел это в виду?..

Я боюсь выходить.

В один миг я почти ступила ногой в коридор, но воспоминание о причиненной боли подействовало на меня, как металлические звякалки на прирученного дракона.

Перебирая в голове события последних дней, я с тяжелым сердцем вспоминала фигуру щуплого мальчишки, сидевшего у залитой кровью луговины. На скорую руку я написала письмо Миклосу с приглашением прийти завтра на обед. Госпожа в своём расстройстве совсем забыла о мальчике. А кто о нём не забыл, кроме кентавров?..

Я выпустила сову и, наблюдая за её полётом, увидела, что в направлении замка летит другая сова, знакомая мне. Миловидная сипуха золотистого окраса. Профессор Сэлвин. Я ждала письма от Варега. Ну что ж.

«Дорогая Присцилла!