Ньирбатор (СИ)

Внезапно снаружи послышался шум, голоса, какая-то возня. Шум доносился с восточной стороны замка — с луговины. Я медленно слезла с кровати, побрела к окну и, раздвинув занавеси, пыталась рассмотреть, что же там происходило. Солнце только взошло, Ньирбатор был ещё укутан дымкой.

Луговина была битком набита людьми, из окон и дверей соседних домов выглядывало множество голов. Окружающие луговину что-то оживлённо обсуждали, перекрикивались, хохотали, дети подпрыгивали. Люди сновали туда-сюда и я не могла разглядеть, что там такое. Толпа не расходилась, напирала всё сильней и сильней, и это сопровождалось свистом и такими лecтными эпитетами, что язык не повернётся их записать. Неподалёку я разглядела щуплую фигуру Миклоса. Он сидел на земле.

— Уроды мерзопакостные, а прикидываются этакими моралистами! — завёл речь Фери. Облокотившись на мой пуфик, он походил на горгулью. Я хотела стрельнуть в него заклятием, но эльф был в странном приподнятом настроении и даже не заметил моего гнева. В недоумении я слушала его дальше: — Имея постоянно дело с мужиками маггляцкими, грязнокровками да беспризорниками, они разучились вести себя в приличном обществе! С этими голяками, что на пирах не бывали да нужду xлебнули, надо быть пoocторожней. Так ему и надо, уроду патлатому! Позабавились с ним, как дети с майским жуком! Хо-хо! Госпожа будет довольна! И юная госпожа оценит сие свершение! Да возрадуется графиня-заступница!

Выслушав тираду эльфа, я догадалась кто там. На луговине. Среди тех зевак. Я уже знала, кого увижу.

Наспех одевшись, я выбежала из замка. Подойти к луговине я смогла на расстояние не меньше пяти метров, — но этого оказалось достаточно. Из глубин земли совсем рядышком исходила парализующая духота. Поднимался лёгкий пар; оттенок почти малиновый. Как в библиотеке. Этот запах я запомню на всю жизнь — запах ещё не свернувшейся крови и свежеразделанного мяса. Стараясь не вдыхать густой смрад крови, исходящий от луговины, я остановилась и осмотрелась.

По всему кольцу были разбросаны останки кентавра, покромсанного на части. Вырванное сердце находилось в желобе. Из разбитой спины сквозь кожу торчали кости. Лохматая голова была насажена на обычную трость и повёрнута в сторону моего окна. Из пустых глазниц сочилась сукровица; похоже, стервятники успели выклевать глаза. Имелась ещё одна деталь, поразившая меня до глубины души: хвост лежал возле того отвратительного бледно-розового растения. Какое необычное предзнаменование... В грязный выпуклый лоб кентавра было воткнуто лезвие ножа. Кентавр, стало быть, оказывал яростное сопротивление, так как грунт был беспорядочно взрыхлен по всей луговине. Даже не верится, что это произошло этой ночью, под стенами Ньирбатора, под моим окном.

— Миклос... — обратилась я к мальчику, не узнавая своего голоса, — ты знаешь, кто это?

— Это он, — едва слышно прозвучало в ответ. В глазах мальчика воцарилось отсутствующее выражение. — Мой наставник... риг-латнок.

Я тяжело сглотнула.

— «Подарок», — вдруг проговорил он.

— Что, прости?

— На рукоятке ножа нацарапано «подарок», — Миклос поднял на меня глаза, и в них читалась невыразимая обида. Жуткая. Смертельная.

Он понял то, что до меня ещё только доходило. Я знаю только одного человека, который может преподнести такой «подарок»... Резко повернула голову в сторону замка. Окна его комнаты не выходят на луговину, но сама мысль о том, что он сейчас там... «Кентавры никуда не делись, это всего лишь их предводитель, — я трезво оценивала ситуацию, пытаясь унять волнение. — Если Миклосу понадобится защита, есть ещё целое стадо... «Расплата грядёт». Кентавры, блюстители морали и добродетели. Рыцари высоконравственные. Слово-то какое: высоконравственный, — спятить можно! Тьфу! Меня внезапно обуяла ничем не омрачённая радость. Этот риг-латнок совался не в свои дела и получил по заслугам! Теперь пусть кентавры изберут себе более благоразумного предводителя, который не будет науськивать их против Ньирбатора! Угрожали расплатой — и сами поплатились за свои угрозы! Узколобые твари!..»

Смерть риг-латнока, надо полагать, это не столько мне подарок, сколько предостережение всем лошадям, чтобы не осмеливались противодействовать политике Волдеморта. Вряд ли он бы приказал такое, если бы кентавры нашего леса присоединились к нему, но, напротив, они презирали его, осуждая всё, что имеет для него какую-то ценность. Бессмертие. Величие. Власть. Послушать риг-латноков, так мы все должны быть простачками, безропотно ходить к ним на судилище и повиноваться их приговорам.