Ньирбатор (СИ)

— Радуйся, что нечего уже искать, — резко произнёс он, оборачиваясь ко мне. Багреца в его глазах заслонила синеву. — Албанский лес не зря слывёт одним из самых опасных мест на континенте. Ты бы там пропала. Входов в лес имеется несколько, но выход только один. Это тебе не открытие люков под крышей своего дома.

— Я понимаю, милорд, — я тихо ответила, не понимая, почему он вдруг завёлся. — И я знаю, что...

— Помимо всего прочего, — оборвал он меня, — ты — второй человек, увидевший Диадему с ХI века. Я оказываю тебе поощрение, не смей этим пренебрегать. Я не прощу малейшей недооценки, тем более тебе. — Лорд надменно воззрился на меня и добавил: — Что бы сказал Годелот?

— Я ценю ваше поощрение, милорд. Хотя, откровенно говоря, — я с опаской посмотрела на Лорда, — ваш выбор сосуда поражает меня...

— Объяснись, — потребовал он. Вспыхнула красная кайма.

— Светлый артефакт несомненно затруднил проведение обряда. Вы сами говорили, что пятый едва не убил вас. Судя по всему, Ровена заколдовала его от посягательства чёрной магии. Волшебники древности опасались за свои светлые артефакты, зная, что тёмные маги используют все средства для усиления своего дарования, — я отчеканила. Мои глаза нашли отдушину в пуговице на сюртуке Лорда. Никакого красного омута. Хотя бы ненадолго.

— Думаешь, я не учёл этого? — спросил он и устремил зловещий взгляд в пространство между стеллажами, словно где-то там за ним наблюдала Ровена, готовая вечно его бранить. — Несмотря ни на что, я сломил сопротивление Диадемы. Ей всё равно довелось принять меня.

В моей памяти всплыли многообещающие речи Барона и красочные грёзы, которые снились мне впоследствии. Я нервно поёрзала на диване, вспоминая, что рядом сидит человек, отобравший у меня эту скромную радость.

— Милорд, а перед тем, как преобразить её, вы что-то извлекли из неё? — осведомилась я.

— К тому времени, когда я нашел её, моя магия уже преисполнилась власти и совершенства, — ответил он охотно, не преминув случая подчеркнуть своё превосходство. — Вряд ли вещица из приданного могла как-нибудь дополнить мой талант. Мощь, которую ей приписывали веками, коренится в преувеличении заслуг светлой магии.

Небрежная скука в голосе Лорда была поистине произведением искусства. Я резко вскинула голову, не скрывая своего удивления. Лорд заметил это, раздался гортанный смешок. Я поняла, что он ценит Диадему исключительно в контексте своего многострадального крестража.

— А вы долго её искали?

— Ну… — Он переплел свои длинные пальцы. — На протяжении нескольких лет. Но возможность полностью предаться поискам в лесу выпала только осенью.

Лорд поведал о том, что жил в лесе под Тираной в одного могущественного колдуна, бывшего соратника Гриндельвальда, который ждал его на протяжении длительного времени, ибо внимал предсказаниям кентавров. Местных волшебников те предсказания насторожили, но колдун мечтал увидеть день, когда они сбудутся. Он ликовал, когда Лорд Волдеморт ступил на порог его дома, и впоследствии передал ему многие тайны Албанского леса.

Лорд говорил охотно, но спокойно. Его рассказ coпровождался мрачной уcмешкой, которая до такой cтепени выгоднo ocветила его привлекательные черты, что я на мгновение утратила присутствие духа. Я как зачарованная слушала и помалкивала, хотя в голове так и роились вопросы. Судя по его тону, для него нет ничего необычного в том, что о нём делают предсказания, им запугивают маленьких детей и из-за него в Албанский лес больше не суются. Между тем Лорд поведал с невозмутимым выражением лица, что с самого начала планировал избавиться от колдуна, но его преданность оказалась настолько самозабвенной, что Лорд «решил пощадить своего почитателя». Как оказалось, колдун недавно умер своей смертью, и пребывание Лорда Волдеморта в его доме составило «счастливую завершающую главу его жизни». Лорд считает это единственно достойным подарком.

Лаконичное описание своей жизни в албанского колдуна развеяло моё предположение, что уж кто-кто, а Лорд откровенничать не будет. Впрочем, откровенности эти были достаточно сдержаны. Голос Лорда был спокоен, поза была расслабленной. На меня обрушилось сознание того, что на диване со мной сидит не госпожа, не Варег и не Агнеса. Прежняя робость накатила на меня волной.

Мне пришлось призвать на помощь всё своё хладнокровие, чтобы не уступить волнению и не ёрзать от растерянности. Лорд никогда не бывает со мной словоохотлив, но не бывает и жесток, как о нём говорят. Да, он резок, насмешлив и заносчив; сначала эти его качества пугали меня, но я уже к ним привыкла. Он отвечает мне то упрёком, то ледяной холодностью, а чаще всего проявляет явное раздражение. Странновато это всё, конечно, но я не знаю, как быть иначе.