Ньирбатор (СИ)

Дождавшись, когда Волдеморт сегодня удалился из замка, я пошла в Аквинкум, чтобы немного вернуться в свет и пообщаться с кем-то, кроме «ужаса и трепета». Я чувствовала себя гораздо свободнее, чем раньше; в городе не было видно Пожирателей. Быть может, они сожрали столько смертей, что теперь боятся загореть на зимнем солнце. Я вошла в «Немезиду», как в свой дом. Не передать словами, как я люблю это место. У меня столько хороших воспоминаний, связанных с «Немезидой»... Когда мой взгляд упал на столик, где мы с Варегом бездельничали сотни раз, от горечи я слегка пошатнулась.

А потом я увидела Матяша Балога. Этот... этот друг Варега выпучил на меня глаза, ничего не сказал и бросился к выходу. Меня это озадачило. Немного позже, когда я вышла из «Немезиды», на углу я едва не столкнулась с Лугоши. Его глаза зашмыгали туда-сюда, он резко повернулся и ускорил шаг к своей булочной. Это меня покоробило. Неужели ко мне предвзято относятся из-за того, что в Ньирбаторе живёт Волдеморт? Кентавры. Затем Варег. Теперь местные. Отморозки..

А как насчёт Агнесы?.. Проходя мимо трактира Каркаровых, я не решилась зайти, что-то меня сдержало, слишком тягостное ощущение. Снова зашевелились угасшие подозрения. Мне не даёт покоя предположение, что это Агнеса на меня донесла. Я ведь тогда не просто ввалилась в трактир и бросила записку на столик — я дождалась времени, когда внутри не было ни единого посетителя; никаких свидетелей быть не могло. Кто-то может подумать, что Агнеса работает в трактире отца, но у неё там скорее наблюдательный пункт, она в курсе всего и часто становится посредником в разных делах и переговорах. Я уже допускала мысль, что моя записка могла вывести на мой след, но она была заколдована анонимностью, заклинанием, которое я отлично усвоила и которое не раз выручало меня в Дурмстранге. Также меня удручает тот факт, что Агнеса часто навещала меня в больнице. Госпожа сказала, что прислала её ко мне только раз, значит, все остальные визиты были по её воле. И зачем это она ко мне приходила? Мы не особо дружим, только колдуем вместе.

Погрузившись в такие раздумья, я очень кстати столкнулась с Игорем Каркаровым в лавке Лемаршана, и мы разговорились. Он сообщил, что некоторые Пожиратели на время покинули медье, потому что в Англии у них намечается очень много дел. Ещё много Люпинов, Финниганов, Пруэттов и МакКиннонов.

Согласно международному магическому статуту, трансгрессировать между странами запрещено; у нас нужно добираться железнодорожными путями к пограничному городку Чокаш. В общем, здесь нет ничего сложного, всего сутки в пути, но Каркаров рассказал, что для некоторых Пожирателей этот маршрут закончился плачевно, потому что сюда заявились мракоборцы. Ситуация в медье мгновенно заострилась; Лорд приказал выследить волшебников, которые помогли мракоборцам организовать засаду на железнодорожных путях. Два Пожиратели — Макнейр и Кэрроу, отвечавшие за безопасность пути — были жестко наказаны.

Я испугалась — но не того, что мракоборцев поймают, а того, что их могут не поймать, и те начнут сеять смуту, и местные пострадают меж двух огней. Только этого не хватало.

Дошло до того, что Пожиратели поймали в лесу группу малолетних волшебников, и решили разузнать, что те делали в лесу в столь поздний час, когда все почтенные горожане наxoдятся в кровати или по кpайней мepe в стенах coбственного дoма, а не бoлтаются по oкрестностям под покpoвом ночи. Пожиратели решили, что легковерные подростки могли быть как-то связаны с пришествием мракоборцем и устроили им допрос с пристрастием. Каркаров говорит, все «живы, но бывало лучше».

— А ты случайно не знаешь, что творится с Гонтарёком? — внезапно спросил он меня. — Он ведёт себя странно. Я видел его сегодня с Матяшем, они еле рты раскрыли, чтобы поздороваться.

В его голосе слышалось раздражение, и я не сомневалась, что Каркаров очень зол на Гонтарёка за такое анти-сотрудничество. Дело ведь не в дружбе; он в неё уже не верит. Варег, Лугоши, Матяш... Какой мозгошмыг их укусил?

— У него... возникли трудности с... комнатой зелий... — начала мямлить я, инстинктивно выгораживая жениха, — алмазы разборзелись..

Я вдруг заметила, что Каркаров что-то держал в руке. Увидев, что я присматриваюсь, он гордо поднял вещь. Это был говорящий портрет Бауглира, корифея древности, который прославился тем, что вывел новую расу и навлёк много бед на всех, кому повстречался. Он одет в чёрные доспехи, а на голове у него корона с тремя сильмариллами. Его последователи до сих пор населяют скандинавские леса: их можно узнать по черно-белой раскраске и булаве с воткнутыми спицами, которыми те сокрушают магглов.

— Ты выкупил его у Лемаршана? — удивленно воскликнула я.

— Это приказ Лорда, — хмуро улыбнулся Каркаров. — В общем, мне не стоит об этом распространяться... но это вроде и не секрет. Один такой есть в «Горбин и Бэрк» в Лондоне, а второй был здесь. Налаживаем полезные связи.

— Ты несёшь его к себе?

— Нет, в дом Бартока, в кабинет милорда.

— У него там есть свой кабинет?