Ньирбатор (СИ)

— Что он с тобой сделал, Приска? Он так запугал тебя? Расскажи по порядку, что там было... — Варег присел возле меня. Поймав намёк на жалость, мне стало противно.

— Да он всех запугивает, не в этом суть. Впрочем, думай как хочешь. Называй, как хочешь. Я не выбирала сторону, это она меня выбрала, а я пошла навстречу. Вот и всё.

Я поднялась с места, от головной боли у меня мутилось в глазах, но я не подала виду. Затаивание собственной боли доставило мне какое-то мрачное удовольствие.

— Приска, постой...

— Оставь меня в покое.

Одолеваемая тягостными мыслями, я и не заметила, как дошла до своего замка. Вернулась ровно в шесть. Оставался час, чтобы прийти в себя после ссоры с Варегом. Я не была готова к такому повороту событий. От кого, от кого, но от Варега я не ожидала таких нападок. Было б из-за кого беситься! Из-за каких-то МакКиннонов, которых он знать не знает. Как можно жалеть того, кого не знаешь? Варег, как и большинство наших сверстников, отнюдь не склонен к состраданию. Наблюдать в нём такую метаморфозу для меня не то, что неожиданно, а страшновато. Когда человек, которого знаешь как облупленного, проявляет несвойственные ему качества, это отталкивает. А вдруг наши пути разойдутся?.. Не будь мы так привязаны друг к другу, никакая детская помолвка не смогла бы удержать нас вместе. А теперь я ощущаю угрозу. Какие-то МакКинноны треклятые! Да хоть бы десять МакКиннонов! Это не должно ставать между нами...

И когда он только успел переметнуться? Именно сейчас, когда ситуация накалилась, когда ходит молва, что в глуши могут шнырять мракоборцы, и Пожиратели схватят любого, кого заподозрят в нелояльности Лорду. Когда в его голове успели поселиться такие опасные мысли, если он всё время был занят алхимией?

Это же Варег, мой самый близкий человек. Мой самый первый враг. Самый лучший друг. Жених. Соучастник. Любовник. Тот, ближе которого у меня нет.

Когда я почувствовала, что расплачусь, я отрыла тетрадь и погрузилась в хоркруксию, которая в тот момент оказалась для меня спасательной соломиной в этом море невыплаканных слёз.

Сравнение Годелота души с розой всё более кажется мне неверным. Один опус ещё можно понять и принять. Но множественный крестраж больше походит на кровавого орла. Неужели Лорд так сильно ненавидит себя, что принимает самобичевание за самолюбование? Скажи я ему это, что меня постигнет? Наверняка составлю компанию старичку в пещере короля Иштвана...

В семь я постучалась в его дверь, но никто не открыл. Я проверила когти над входной дверью: они не почернели.

Он не пришёл.

Я простояла у его двери четыре часа, боясь, что он вернётся, как только я уйду. Томительно тянулся час за часом, а Лорд упорно не желал приходить.

Он не пришёл.

====== Глава Двадцать Седьмая. Carpe Noctem ======

Понедельник, 18 февраля 1964 года

В дверь моей комнаты настойчиво стучали, но я не решалась по-настоящему проснуться. Уже добрых полчаса я томилась в полусне. Приоткрывая глаза, я вспоминала о вчерашнем дне — и снова засыпала. Ещё минутку, ещё чуть-чуть... Скоро я буду вырвана из безмятежных снов и отдана в распоряжение нового мира под владычеством Тёмного Лорда. Я вспомнила о Вареге. Его крик стоял в моих ушах. Треклятые МакКинноны. Отвоевали б свое право на жизнь — их было пятеро, целая армия! Учили бы непростительные заклятия, на упырях тренировались бы. Или, может, у них там приветствуется только бытовая магия? У нас здесь совершенно иной мир. Лорд подчинил себе половину магической Европы. Авторитетные и сановитые маги идут за ним. Он — сила, закон и власть. Великобритания остается оплотом сопротивления; там живут дети, которые слушают сказки всяких Дамбидеров... Домбилдодеров... Не то чтобы я спала, или даже дремала. Скорее всего, я бодрствовала с крепко закрытыми глазами.

Богатырский стук в дверь разбудил меня со всей определённостью.

— Юная госпожа Присцилла! — пропищал голосок.

— Чего тебе, Фери? — прохрипела я из-под одеяла.

— Тёмный Лорд требует, чтобы вы спустились!

— Не выдумывай тут! Уходи, не то накажу!

— Темный Лорд велел мне: иди разбуди ту бездельницу, — эльф не то пищал, не то визжал. — Не в обиду вам цитирую дословно.

— Чего это ты по замку шатаешься? Ты же говорил, что больше не выйдешь из кухни?

— Госпожа приказала выходить, иначе она казнит меня! Но если вы не выйдете, Тёмный Лорд казнит меня первый.

— Тебе лучше выйти, — вдруг подал голос Барон Баторий.

Сверля меня взглядом матовой темноты, его пальцы поглаживали меховую оборку, а тон прозвучал, как констатация последнего факта моей жизни.

Я соскользнула с постели и стала одеваться, чувствуя, что Барон улыбается, но, быстро взглянув на него, не успела поймать улыбки: только слегка приподнятый уголок жёстко сложенных усов.

Принарядившись я не спеша спустилась по лестнице в холл. Оставалось ещё шесть ступенек, когда я услышала холодный высокий голос:

— Знаешь ли ты разницу между дисциплиной и субординацией?

— Я не настолько искушена в обоих, как вы, милорд, — ответила я. У меня было такое ощущение, словно очень больной человек спрашивает меня, не больна ли я.