Нил Сорский

Василий II вместе с женой и матерью бежал сначала в Тверь, а потом в Кострому. Здесь его и пленил Юрий Дмит-риевич. Проявив великодушие, звенигородский князь дал Василию в удел Коломну, а сам сел в Москве. «Юрий, пришед в Москву, начат многи грабити и казнити, что ему преж не помогали»[74]. Поэтому московская знать и служилые люди стали перебираться в Коломну. Сыновья Юрия, недовольные тем, что на службе у отца не осталось никого из москвичей, бросили его и бежали в Кострому. Оставшись один, Юрий послал гонца к Василию II с такими словами: «Поиди на Москву на великое княжение, а яз иду в Звенигород»[75]. Иван Дмитриевич Всеволож после отъезда Юрия оказался перед тяжелым выбором: ехать в чужой Галич или на поклон к Василию. Он понимал, что Юрий Дмитриевич упустил свой единственный шанс стать великим князем, да и Галич был ему чужим, вся жизнь Всеволожа прошла в Мос-кве, под стягами московского князя на Куликовом поле воевали его отец и тесть. И старый боярин поехал с повинной в Коломну. Но приговор Василия II был жесток: старого боярина ослепили. Он недолго прожил после страшной казни и вскоре умер. После расправы над Всеволожем междо-усобная война приобрела вероломный, зловещий характер, поскольку ее участники окончательно отказались от соблюдения каких-либо христианских законов.

Между 25 апреля и 28 сентября 1433 года Василий заключил мирный договор с Юрием и вернул себе великое княжение. Москва успокоилась, но ненадолго. 20 марта 1434 года Юрий, разбив у села Никола-на-горе в Ростовской земле войско Василия II, вновь начал осаду Москвы. На этот раз москвичи добровольно открыли ворота. Князь Юрий приказал отправить великих княгинь Софью Витовтовну и Марию Ярославну, по одним сведениям, в Рузу, по другим, — в Звенигород, и захватил казну великого князя. А сам Василий II после поражения на поле битвы бежал в Новгород Великий, потом в Тверь и, наконец, в Нижний Новгород, чтобы оттуда последовать в Орду.

Однако 5 июня 1434 года Юрий Звенигородский неожиданно умер. На память о его княжении москвичам остались монеты с изображением святого Георгия, убивающего дракона. После смерти Юрия Дмитриевича ситуация изменилась с точностью до наоборот. Согласно родовому принципу престолонаследия, который раньше отстаивали галицкие князья, все права теперь переходили к Василию II — старшему среди князей следующего поколения. А по семейному праву от отца — к сыну, которого держались московские князья, власть должен был наследовать старший сын Юрия — Василий Косой. Тот немедленно объявил себя великим князем, но его братья Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный отказались его признавать и встали на сторону Василия II. 6 января 1435 года Василий Косой потерпел поражение в битве на реке Которосль. Но еще два года он своими партизанскими набегами не давал покоя московскому князю. В один из таких тревожных дней зимы 1435/36 года, когда Василий Косой совершал свой очередной рейд по Заволжью, в Москву приехал Дмитрий Шемяка, чтобы пригласить Василия II в Углич на свадьбу с дочерью князя Дмитрия Заозерского Софией. Но великий князь, заподозрив неладное, велел заковать Шемяку и отправил его с приставом в Коломну. Отныне отношения между двоюродными братьями были испорчены бесповоротно. 14 мая 1436 года московский князь разгромил Василия Косого в решающем сражении, которое произошло в Ростовской земле на реке Черехе. Мятежник был пленен, а затем ослеплен в московской тюрьме, где провел остаток своих дней. После этого Василий II велел выпустить Шемяку и заключил с ним договор, который, однако, таил в себе повод для новой войны. Василий II оставил за собой города Звенигород и Дмитров, относившиеся к уделу Василия Косого, «что вынужден был сквозь зубы признать законным сам Дмитрий Шемяка»[76]. Назревала новая схватка за власть, едва не стоившая Василию II жизни и великого княжения.

Татары, пользуясь враждой среди русских князей, тоже не прекращали свои набеги. 3 июля 1439 года под стенами Москвы появился татарский хан Улуг-Мухаммад. Великий князь заблаговременно город покинул, оставив его на попечение своего шурина, литовского князя Юрия Патрикеевича. Десять дней продолжалась осада. Взять Московский Кремль татары не сумели, но разграбили и пожгли все посады. В городе стоял такой смрад от непогребенных, разлагавшихся тел, что Василий II в Москве жить не стал: «…а сам поживе в Переславли и в Ростове до зимы»[77].