Никта

Катрин так и подмывало сказать: «Эй ты, мадам в шляпе, ты не на меня глазей, а на своего соседа — это мертвяк с дырой в груди!», но она, конечно же, этого не сказала. Не хватало закончить вечер в полиции. Хотя, может и обойтись, в крайнем случае, всегда можно изобразить временное помешательство от горя.

На дверях кафе, тезки ее мужа, висела табличка «Закрыто». Катрин вставила ключ в замочную скважину, но дверь была незаперта.

В полутемном зале сидели двое рабочих в спецодежде и играли в карты. Во всем помещении работал только один светильник — тот, что был как раз над их столом; отчего рабочие выглядели как посетители подпольного казино.

— Кафе не работает, — сказал один из них.

— Я догадалась. Вы кто такие?

Один из рабочих, догадавшийся, что это, видимо, хозяйка а не посетительница, ответил ей:

— Служба «Антипаразит», мадам. Нас вызвал месье Волков.

— Что случилось?

— Крысы.

— И вы считаете, что крысы уйдут, если вы будете здесь сидеть?

— Ждем, пока настоится отрава, мадам.

Катрин подозревала, что те только что сморозили полную чушь, пользуясь ее некомпетентностью, но не решилась возразить. На сегодня она уже устала контактировать с деревянными мужиками.

— Где сам месье Волков? — спросила она.

— Не знаем. Уехал.

Уехал и ничего ей не сказал. Даже не позвонил!

Катрин развернулась и ушла. Что все это значит? Максим срочно закрывает кафе, и вызывает службу крысоотравителей. Те приезжают, но прохлаждаются вместо работы. Либо они и вправду бездельники, что более вероятно, либо они обнаружили по приезду, что никаких крыс нет. Конечно, они не будут спешить признаваться в этом, ведь тогда они уйдут без оплаты.

Захотелось курить.

— Не найдется сигареты? — спросила она у прохожего.

— Нет, к сожалению, — сказал тот, выходя на свет. Катрин увидела его лицо — это был Рауль Рено, погибший таксист.

— Неожиданная встреча. Рада, что вы так быстро сообразили, кто из нас прав.

— Я не передумывал. Но раз уж вы — единственная, кто разговаривает со мной…

Максим

— Нет, я не Оникс, я его менеджер, представитель, — говорил голос в трубке, исключительно дружелюбный, но — Максим это чувствовал — его обладатель еле сдержался, чтобы не выпалить: «Вы знаете, который сейчас час?»

— Как я могу связаться с Ониксом? Вы можете дать его номер? — спросил Максим. Он катал по столу шарик из фольги, пытаясь щелчком забросить «мяч» в ворота, сработанные из газеты. Казалось, это занимает его куда больше, чем телефонный разговор, который он вел даже равнодушно.

— Если у вас есть деловое предложение, я готов его выслушать, — голос стоял на своем.

— Может, и есть предложение. Но я хочу, чтобы скульптор услышал его из первых рук, минуя звено в лице менеджера. Не беспокойтесь, ничего непристойного.

Шарик, отправленный сложенным из пальцев футболистом в газетные ворота, перелетел свою цель и свалился за тумбочку. Максим полез за ним.

— Любые пожелания, любые заказы — все это вы можете передать через меня. Оникс не общается с клиентами напрямую. С партнерами тоже.

Максим так и не нашел свой мячик из фольги, зато, выпрямляясь, ударился макушкой о выступающий край тумбы и ругнулся по-русски.

— Понимаю ваше негодование, — сочувственно произнес голос в трубке, чей обладатель услышал ругательство Максима. — Но ничем не могу помочь. Я лишь скромно выполняю волю месье творца, справедливо желающего исключить любое беспокойство. Так в чем состоит ваше секретное предложение?

Максим не смог ничего придумать, и прямо спросил:

— За какую сумму вы готовы дать мне его номер или адрес? Сто евро хватит?

Зачем он сказал «сто»? Этому менеджеру и пятьдесят за глаза. Собеседник медлил. В трубке слышалось его тихое дыхание и, кроме того, неясный фоновый шум. «Сейчас скажет — двести», — подумал Максим, взвешивая свою готовность расстаться с такой суммой.

— На мой взгляд, есть только одна причина, по которой другой человек может так рьяно желать встретиться со скульптором в обход меня, — сказал голос в трубке. Он звучал уже прохладно. — Это желание предложить ему свои услуги в качестве менеджера. Но это место занято мной, так что месье, если вам более нечего сказать, я попрошу сэкономить и мое, и свое время.

— Постойте, не торопитесь. Давайте пересечемся в городе и поговорим.

— Так что конкретно будем обсуждать? Повторюсь, я не хочу тратить время.

Максим нажал «отбой», с досадой бросив телефон на кровать. Как только он сделал это, в голову тут же явилось множество идей: и представиться представителем независимой прессы, желающим взять интервью, и посулить большой заказ. В конце концов, кто-то же фотографировал Оникса для этой статьи, так почему бы не представиться фотографом?