Никта

Собеседник расстегнул куртку, под которой оказалась оранжевая футболка с грязно-бурым пятном на груди. Он задрал и футболку, и Катрин увидела то, что заставило отшатнуться ее с такой силой, что она ударилась затылком о стекло. У него на груди была глубокая рана, которая, кажется, кровоточила прямо сейчас. Удивительно, что этот человек еще держался на ногах и так спокойно говорил с ней.

— Все-таки розыгрыш! — воскликнула Катрин, придя в себя, и протянула руку к ране, чтобы сорвать наклейку-прикол, которая, по ее мнению, и красовалась на груди случайного попутчика.

Но наклейка не отдиралась. Подушечки пальцев Катрин погрузились в мягкую, холодную жижу. Она отдернула пальцы и поднесла их к носу, втягивая запах, но то был запах не кетчупа и не краски, а свежей крови.

Попутчик тем временем вскочил со своего места и принялся махать руками перед лицами других пассажиров, которые ничуть не замечали его чудачеств.

«Это же призрак! Только он не знает, что и вправду мертв», — осенило Катрин. Призрак вернулся на место рядом с девушкой.

— Я старался быть рядом с отцом, надеялся, что рано или поздно он увидит меня. Иногда мне надоедало, и я от него отставал, — продолжил он. — Когда я подбирался к нему в последний раз, он разговаривал с вами. Я слышал ваш разговор, хотя был снаружи дома. Как это возможно, если происходящее — не сон? Вы говорили обо мне. Вы назвались ясновидящей, и сказали все верно… Но отец вам не поверил и ушел. А я следил за вами. Сел в автобус. А потом вы заметили меня! Впервые, за все это время! Я не уже не думал, что меня кто-то увидит… Не думал, что смогу с кем-то поговорить.

Катрин, вопреки недавним мыслям о своем бессовестном равнодушии, смогла ему посочувствовать. Теперь ее мысли были заняты решением другой задачи: как лучше объяснить призраку, что он призрак, и надо ли объяснять это вообще.

Скорее всего, ей придется это сделать. Мертвецам надо уходить куда-то «туда», куда ее сестра уводит сегодня остальных усопших. Она так и не догадалась спросить у нее, как выглядит Рай. Эгоистка, которая только и могла стенать о своих чувствах!

— Я правильно понимаю, что вас зовут Рауль Рено, вы бывший грузчик, рабочий и таксист?

Мертвец приосанился.

— Да, да, это я.

— Месье Рено, как уполномоченный представитель Рая заявляю вам, это действительно не был сон. Вы правда умерли в тот день и теперь бродите по земле неприкаянным призраком. Вам надо уйти из этого мира на ту сторону, иначе вы будете оставшуюся вечность несчастным призраком, которого никто не видит.

— Вы меня видите, — возразил мертвец.

— Так я представитель Рая, говорю же.

Представитель Рая! Откуда это вообще взялось?

— И как мне уйти?

Действительно, как? Назвался груздем, полезай в кузовок; но Катрин груздем назвалась, а как залезть в кузовок, даже не подозревала. Отправить его туда, где жертвы сегодняшнего теракта. Кто-нибудь из призраков-проводников, может быть, даже Оля, найдет его и отведет на небеса.

Хотя, например, старому Жану не нужен был проводник, он ушел сам. Его ничто не держало… Ни страсти, ни месть. Может, еще дело в том, как они похоронены, по правилам или нет. Раньше Катрин считала похоронные обряды полной мишурой, выкачиванием денег под предлогом традиционности. Сейчас она думала: а что, если священник, произнося надгробную речь, действительно как-то освобождает душу от ее груза, чтобы призрак мог просто так взять и уйти в облака, как старый Жан?

— Нам надо вас перехоронить.

— Вы сами это сделаете?

— Думаю, придется привлечь вашего отца. Но он мне не поверит, если я заявлюсь на порог без доказательств. Есть что-нибудь такое, что знаете только вы двое, что я могла бы рассказать ему?

«И когда я помогу отцу найти труп сына, он будет у меня в долгу. Оникс как-то замешан в смерти Рауля, раз взял его имя — и у него откуда-то тот же номер паспорта! — значит, будет легко натравить скорбящего отца, большую шишку, на этого жалкого скульптора. Тьфу ты, черт, „сектант“, убивший сына, это и есть Оникс! Он убил его и забрал паспорт. Когда его забрали в полицию из-за Мари, он показал паспорт таксиста, а не свой. Наверное, не хотел светить настоящее имя. Удивительно, как прокатило, учитывая, что они не особо похожи. Да уж, после такого расклада, который я преподнесу отцу на серебряном блюде с голубой каймой, даже статуи не смогут защитить Оникса», — размышляла девушка. Мозаика в ее голове сложилась, и Катрин восторжествовала.

Призрак размышлял минуты две, а когда открыл рот, то сказал совсем не то, что Катрин ожидала услышать:

— Все равно я не верю, что мертв. Это сон, из которого я не могу проснуться.

— Два неверующих Фомы, что сын, что отец! — вскричала Катрин. — Это у вас, видимо, наследственное!

— Дураков в нашем роду и правда нет, — заявил призрак, и отсел от нее на другой ряд. Катрин вдруг заметила, что люди, раньше не обращавшие на нее внимания, теперь косятся как на сумасшедшую. Еще бы, никто из них не видит ее собеседника.