Никта

B. подходит ко второй группе, к третьей, отовсюду его выталкивают со словами: «Только для синих!»

B. подходит к четвертой группе. Там люди в красных тапках катают по кругу булыжники. F. останавливается, чтобы заговорить.

F.: Привет! Где твой булыжник?

B.: У меня его нет.

F.: Ничего страшного! Можешь взять себе в углу.

B. подходит к нагромождению булыжников, тычет в один пальцем, и нерешительно отходит в сторону.

F.: Ну?!

B.: Зачем вообще нужен этот булыжник?

F. (смотря на B., как на идиота): Чтобы мучиться с ним.

B.: Это же муторно.

F.: Ты всегда можешь сбагрить свой булыжник синетапковому. На время.

B.: А если он не захочет его нести?

F. (приобняв B.): Тогда скажи ему, что это честь, носить твой булыжник!

Из круга выбегает G., оставляет три своих булыжника рядом, падает на землю и начинает кататься.

G., переведя дух, но не вставая: Что за дурость вы несете!

B. (подумав): Соглашусь, подход не очень.

F. машет рукой на них и возвращается в круг.

G. (вскакивает, воодушевляясь и хватая B. под руку): Как славно встретить единомышленников! Пойдем скорей.

G. увлекает B. к толпе синетапковых и бросается на землю вместе с B.

G. (кричит в исступлении): Топчите, топчите нас своими синими тапками, герои войны!

Синетапковые топчут G. и B., B в ужасе выбирается, но синетапковые и G. снова хватают B. и бросают на землю.

B. удается выбраться со второго раза, G. хватает B. за ногу, но только стаскивает тапок. B. отползает и сидит поодаль.

G. (в ужасе): А тапок-то крашеный!

Тапок идет по рукам. Последний в цепочке бросает тапок обратно B.. B. остается сидеть с ним в руках. Все уходят, снова швыряя мусором в B.

Вбегает H. в белом балахоне, настолько длинном, что ноги не видны. H. танцует вокруг B.

B. (подавленно): Мне говорили, что цвет тапок — это просто формальность.

H.: Так и есть.

B.: Ничего подобного. Я тут несколько минут, а меня уже дважды забросали мусором.

H.: Это же не значит, что тапки плохие, или плохи те, кто их выдает. Просто люди забыли, что назначение тапок — всего лишь греть ноги.

B. поднимает полу белого балахона. H. оказывается босым.

B.: Тебе не холодно?

H.: Я привык.

B. снимает свои тапки, выбрасывает и тут же начинает поеживаться.

Приходят люди и начинают гротескно ужасаться. Несколько человек тоже сбрасывают тапки, становятся рядом с H. и B., притопывают, согреваясь, дуют на руки. Вскоре некоторые не выдерживают и снова надевают тапки, уходя в толпу.

Толпа: Им холодно! Им холодно! Помогите им!

Толпа надевает тапки на босых, кроме H. и B., босые не сопротивляются. К этому времени B. перестает ежиться.

H.: Ну как?

B.: Уже не мерзну.

Толпа: Нет, мерзнешь!

B.: Не мерзну!

Толпа: Спасите человека, не ведает, что творит!

Толпа оттирает H. в сторону, и окружает B.

Толпа: Одевайте его, одевайте скорей! Где его тапки?

Происходит суматоха, затем толпа расступается. На B. разные тапки, один — красный, другой — синий.

I.: И как нам теперь с ним обходиться, как с синетапковым или с краснотапковым?

C.: Как с синетапковым, очевидно и дураку! Это все афера, чтоб не помогать с булыжником.

J.: Нет, как с краснотапковым! Так могут поступать только краснотапковые.

C. и J. начинают драться. Выходит D., и все затихают.

D.: Убейте уродца, и дело с концом!

Толпа (хватаетВ. и уводит, радостно): Убивать, убивать!