Невозможно в это поверить, но…

Все виды нашей артиллерии принимали участие в отражении атаки. На поле боя горели танки, бронеавтомобили, но уцелевшие приближались к окопам первой линии обороны. Британская пехота, несмотря на значительные потери тоже накапливалась. В этот момент произошел подрыв всех оставшихся бочек с напалмом. Я ранее уже видел результат действия этого вида зажигательного средства, а сейчас от удивления почесал затылок. Удачно угодивший в танк заряд, превратил боевую машину в пылающий костер, который через несколько минут резко вспух, и оглушительно взорвался. Броневики горели без подрывов. А пехоте напалм не пришелся по вкусу. Солдаты пытались сбить пламя с обмундирования, катаясь по земле. Можно подумать, у них что-то могло получиться, вязкий мазут не так просто потушить.

Подошедшую в зону поражения пехоту встретили дружным огнем пулеметы и молчавшие до этого времени «орешки». Снаряды тридцатимиллиметровых зенитных орудий, разрываясь в боевых порядках пехоты, засыпали ее множеством мелких осколков. Если снаряд попадал в человека, то на землю падали лишь ошметки от тела, и то — редко.

Четыре танка перевалили через первую траншею, и тут же вспыхнули, их забросали бутылкам с «коктейлем Молотова», это я поделился знаниями, поскольку противотанковых гранат еще нет в природе. Кстати, после окончания боевых действий, надо переговорить с шахом об их разработке и производстве, поделюсь конструкцией.

Первую атакующую волну пехоты выкосили в ста метрах, от наших позиций, но с фронта подходили свежие взводы и роты неприятеля. Британцы, что, хотят нас трупами завалить? Это вряд ли получится, главное, чтобы стволы наших пулеметов и орудий не перегрелись.

В одном месте два танка все же преодолели первую траншею, и устремились вглубь обороны, британские пехотинцы спрыгнули в окопы, закипела рукопашная схватка. Странно, а почему танки не уничтожили бутылками? Неужели страх так сковал наших солдат, что они боялись и голову поднять? Прорвавшиеся танки до второй линии траншей не дошли, их превратила в дуршлаги батарея «орешков», ударив с близкого расстояния.

Все, похоже, танки у британцев тоже закончились, надо будет посчитать после боя, теперь все внимание бронеавтомобилям и пехоте.

Сорок минут длился бой с остатками сил противника. Все, кто уцелел, успел, откатился на исходные позиции.

Рассматривал в бинокль поле боя. Картина, как у Лермонтова, смешались в кучу танки, броневики и много-много людей.

— Считаете, сколько уничтожили техники, Ваше Высочество? — поинтересовался отец.

— Совершенно точно, господин генерал, считаю.

— Не утруждайте себя. Сегодня выбили шестнадцать танков и двадцать два броневика. С учетом танков, уничтоженных вчера, британцы потеряли все «Викерсы», и где-то у себя приберегли около десятка бронеавтомобилей. Надеюсь, приказ о наступлении вы отдавать не собираетесь?

— Нет. Действуем строго по плану. Обслуживаем, ремонтируем вооружение, пополняем боезапас, хороним погибших. Данные о потерях уже есть?

— Уточняют.

— 10-я дивизия перерезала коммуникации британцев?

— Последний доклад был час назад. Подвоз боеприпасов и продовольствия полностью парализован. Огнем артиллерии рассеяна колона моряков, шедшая на усиление.

— Жаль, что не удалось их всех уничтожить.

— Не переживайте, ими займутся ополченцы и кавалеристы: вряд ли кто-то сможет выжить.

— Ладно, прошу вас, проконтролируйте исполнения приказов.

Отец оставил меня одного, и я вновь обратил взор на поле боя. Кое-где было заметно шевеление раненых британцев, кто-то пытался ползти, или перебираться на карачках, стараясь спасти себе жизнь. Желание, конечно, хорошее, но не всем повезет выжить, на поле боя выходила рота разозленных иранцев для зачистки. Согласно приказу, наши солдаты будут брать в плен только офицеров, остальных в расход.

— Искандер, ты не хочешь остановить бойню, которая сейчас начнется? — глядя на поле боя с хмурым лицом, поинтересовался дед. — Может, стоит кому-то дать шанс выжить в нашем плену?

— Британцы не давали нам с тобой и нашей семье шансов на жизнь вообще. Так почему я должен проявлять к ним жалость?

— Эти солдаты выполняли приказ.

— А я защищаю свою новую родину, защищаю свою существующую и будущую семью, защищаю землю твоих предков, которая стала теперь и моей землей. Вот лежат сейчас перед нами останки британских солдат, набили мы где-то три-четыре тысячи, и мне их совершенно не жалко. А вот за наших погибших у меня болит сердце. Многие семьи получат сообщение о гибели родных и близких.

— Понимаю я тебя, Искандер, прекрасно. Но мне кажется, нельзя все время проявлять жестокость, должно быть в твоей душе место для милосердия.

— Дед, я завтра проявлю милосердие. Сосредоточенным огнем всей артиллерии армии обрушусь на врага, пусть они наедятся нашей земли, они же так стремились ее взять себе. Ну, не рубить же всем пленным головы перед шахским дворцом после нашей победы.

— Ты отцу звонил?

— Сражение еще не окончено, докладывать отцу об успехе рано. Завтра вечером, если все получится, позвоню. Дед, а давай пройдемся по полю боя.