Невиновных нет

— Не «разборки» это, Антон Трофимович. «Разборки» идут с шумом-треском — трах-бабах! — гвалт стоит, вся Москва слышит. И как ни держи в секрете, что банда какого-то Васьки готовит «разборку» с бандой Степки, все равно слушок загодя дойдет, просочится, что «ответка» готовится. А то, про что вы рассказали — втемную проходит, тихо, только потом все эти «спортсмены» ахают. До того, как в больницу залег, явился ко мне один их «авторитет», с поклоном, с улыбочкой, сука, приполз. Говорит: «Помоги разобраться, Егорыч, ничего понять не можем, „валят“ наших одного за другим, но не по-нашему». Я толкую этому придурку: «Предупреждал вас, подавитесь, потому как поперли вы на саму власть, на тех, кто всю жизнь нами правил и сейчас в силе, государство это ихнее, и не уступят вам ничего. Сидеть бы вам тихо, сосать сиську из ларьков, кооперативчиков, а вам, сучатам, нефть понадобилась, печки-домны, леса да недра. А вышло, что не по Сеньке шапка, потому как не в этот карман заглянули, главные хозяева жизни терпели вас, покуда из прихожей вы без спросу не полезли в парадные покои. Вот и приняли они решение извести вас, приговорчик вынесли: вышка без следствия и суда…». Так и сказал ему, ушел чесать затылок. А вот, кто в исполнение приводит, тут, Антон Трофимович, я без понятия, кумекайте сами, больно уж мастеровито сработано, без шума. Это не просто «заказные», хотя сперва я подумал про Артура.

— А кто это Артур?

— У вас связь электронная, всякая техника, у нас попроще, — с языка на язык, с воли в зону, из зоны на волю, но тоже быстро и надежно. Так и прошел у нас слушок про какого-то Артура, что принимает «заказы». Только достать вам его трудно будет — в Риге он живет… Просьба у меня к вам, Антон Трофимович: про то, что исповедовался вам…

— Не беспокойтесь, все останется между нами.

— Все же своей смертью помереть хочу.

— Я понял…

Зуйков уходил по больничному коридору к лифту и думал об услышанном от Оленича. Кое-что он и сам понял еще до встречи с ним. Тот лишь подтвердил некоторые предположения. Убивали не «воров в законе», а бандитских «авторитетов». Первые презирали вторых, как сказал Оленич, «вылупившихся из рэкета», за кровавый след, тянувшийся за ними, за пренебрежение законами воровского мира, кои сложились за многие десятилетия. И когда Оленич произнес «тут политика», Зуйков понял: это действительно не «разборки», просто начался стратегический отстрел «незаконнорожденных», полезших без позволения «во дворянство», не имевших ни наследственных прав на государство, ни первородства; а проще: высшие мафиозные кланы номенклатуры — бывшей, но сохранившей власть и при новой власти — решили загнать «авторитетов» обратно в их «резервацию», поставить на место, поскольку те потянулись к жирным государственным кускам, а это табу, ибо тут политика, под которую нужны сотни миллиардов. Но кто исполнитель? Интуитивно (а интуиция считал Зуйков — это неосознанный опыт) он теперь мог предположить: работали профессионалы, скорее всего ушедшие в запас офицеры из разных групп особого назначения — аккуратные, спокойные, надежные; умевшие все парни из бывшего КГБ и ГРУ. Другим бы не доверили. Понимал Зуйков масштабы и уровень затеи, находившейся, возможно, под полулегитимным прикрытием «небожителей», начавших убирать с дороги возникшую вдруг помеху, раздражавшую, как комары на рыбалке в самый разгар клева, когда только и надо, что подсекать…

Придя к такому выводу, уразумел Зуйков, что сообщать генералу этого не будет, дабы не ставить его в неловкое положение, поскольку тот не посмеет пойти к самому шефу, который лишь недовольно поморщится, понимая, что для вторжения на этот уровень необходимо осведомить премьера и президента, имена-то могут «выскочить» очень громкие, что по каким-то высшим государственным соображениям окажется нежелательным. Получение такой информации поставит и их в щекотливое положение, вызовет раздражение человеком, преподнесшим им «подарок», и потому неизвестно как может сказаться на его карьере. Тем более, что никаких персонажей Зуйков не знал, зацепиться не за кого и не за что, получались общие слова…

Сочинив эту формулу, Зуйков сказал себе: «Держи это, Антон, в дальнем закутке памяти. Может когда-нибудь пригодится, а не пригодится — черт с ним! Все это, слава Богу, за пределами твоей компетенции. Вот когда умирает странной смертью высокий государственный чин, убивают банкира из солидного банка, члена Госдумы, или, упаси Господь, — исчезают твеллы с подлодки в Североморске, — тут, Антон, начальство само, не дожидаясь твоей самодеятельности, так тебя взнуздает и заторопит, что не только ты, — сейф твой в кабинете вспотеет…»

О вышел на улицу, сел в машину, спросил у шофера:

— От меня, наверное, больницей воняет… Там брат, такие запахи…

— Нет, ничего, Антон Трофимович, — ответил шофер…

6. ВЫТЕКШИЙ ТОСОЛ. МОСКВА. СЕГОДНЯ