Невиновных нет

— Выбить вас и всех прочих из колеи, заставить нервничать, делать глупости, чем и выдать себя, т. е. подтвердить.

— Что же предпринять? — растерянно спросил Фита.

— Делать вид, что ничего не произошло, никаких резких движений, никаких контактов с Желтовским. Последующее постараюсь предвосхитить… Идите, я дождусь электричку. Доброй ночи. — Когда Фита ушел, рыжеволосый сделал еще два звонка из автомата. Затем подошла электричка на Москву.

Утром жена Фиты, как обычно, понесла ему наверх поднос с бутербродами и кофе и обнаружила его мертвым…

— Ай да Ушкуев, сукин сын, подвел нас — сел в тюрягу! — воскликнул Перфильев.

— Дуракам там и место, — ответил Лебяхин.

— Он же расколется, как гнилой орех, начнет давать показания, нас потянет.

— Ерунда. Мы платили ему официально, как государственному чиновнику. У нас в бухгалтерии есть все кассовые ордера, счета, куда мы переводили деньги. А взятки, кои он получал от нас, у него хватило, надеюсь, ума нигде не фиксировать. Первому же следователю скажем: «Чушь, клевета». Пусть докажет, что не так, хотя и будет понимать, что мы давали Ушкуеву.

— Как он «подзалетел»? — спросил Перфильев.

— Он затеял какую-то сделку с жуликами. А конкуренты этих жуликов тоже жулики, — настучали. И он, и его партнеры по сделке были взяты в момент дачи и получения взятки. Просто, как высморкаться.

— Нам придется теперь посуетиться, чтобы поискать новые объекты, время поджимает, — сказал Перфильев.

— Найдем, — усмехнулся Лебяхин. — Ушкуевых еще много осталось…

— Прибыл факс из Новороссийска: машины «Катерпиллера» благополучно приплыли из Марселя. Мне, наверное, придется поехать в Новороссийск.

— Вот, что значит иметь дело с солидной фирмой, а не с прохиндеями…

Допив утренний кофе и дожевав бутерброд с салями, Желтовский с нетерпением закурил, сделал две глубокие затяжки и начал натягивать куртку, когда раздался звонок. Он снял трубку:

— Слушаю.

— Месье Желтовский? — женский голос.

— Он самый.

— Я представитель «ФСТ»[7]. Только что прилетела из Парижа. Вам привет от Поля Берара и пакет от него, — женщина говорила по-русски, но с заметным грассирующим французским акцентом.

— Спасибо. Как я могу получить пакет?

— Я в «Метрополе». Оставлю у дежурной, потому что меня вы не поймаете, буду носиться по Москве. Я всего на два дня. Но на всякий случай запишите мой номер, — она продиктовала. — Меня зовут Сесиль Буланже.

— Может, поужинаем вместе, мадемуазель Буланже?

— Боже мой, — засмеялась она, — как приятно снова слышать, что ты «мадемуазель», но увы, существуют необратимые изменения… Благодарю вас, но у меня все расписано до самого отлета.

— «Черт с тобой, — подумал Желтовский, вешая трубку. — Может ты уже действительно такая „мадам“, что все заросло мхом…» Заперев дачу, он пошел к машине…

Пакет был объемистый — ярко-желтый конверт, заклеенный в торце большим клапаном. Желтовский уселся в кресло тут же в холле и нетерпеливо вскрыл конверт, достал несколько страничек из блокнота, исписанных мелким почерком Берара:

— «…Итак, господина из „Жюстен-кредито банк“ зовут Паскаль Жувэ. Обхаживал я его долго, как старую деву, решившую, что она вообще неприступна. И все же я его „проколол“. Во-первых, пообещал анонимность его информации; во-вторых, дал ему хороший аванс, на четверть новенького „ситроена“ хватит, в-третьих, что все-таки надо поставить в „во-первых“, прижал его фактами из его славного прошлого, которое он скрывает, но которое я раскопал (об этом ниже). И он лег под меня. Да, у них был русский вкладчик с очень большим счетом. Судя по осторожности, с какой тот обращался со счетом, можно полагать, что деньги тайные. Поступили они сразу, одной суммой, она не пополнялась, расходовались деньги крайне редко. А зовут владельца счета Алибаев Закир Фаридович. Азиат? В этом разберешься сам. Раскачивай это дело дальше. Потом подытожим, соединим твое и мое и — бабахнем…» Дальше шло описание тех «подвигов» Паскаля Жувэ, от которых в молодости чувствуешь себя героем, но которые к старости проклинаешь…

Затолкав листки в конверт, он сунул его в сумку и вышел. Сидя в машине, он не торопился вставлять ключ в замок зажигания. Возникшая в голове мысль, высеченная, как кресалом искра, одной строкой из письма Берара, разгоралась, словно давно засохший трут с обуглившимся краем. Став, наконец, пламенем, она осветила дальние углы памяти. И сопоставляя все, Желтовский мысленно улыбнулся своей догадке. Если она окажется верна, значит они с Полем Бераром напали на золотую жилу… «Стоп! Стоп! Это же легко проверяется!» — осенило его. И заведя машину, он резво, все еще весело додумывая свою догадку, поехал в Останкино. Нужно было в монтажную…

Целый день он был в каком-то нервически-веселом настроении, подгоняя медленно тянувшееся время, мечтая скорей рвануть на дачу…