Невидимый противник

Он был сорока двух лет, когда вошел в тюрьму, и семидесяти двух вышел оттуда. Его звали Сонни Монтлей, и у него была сапожная мастерская где-то в пригороде.

Шерман Вуфф — на него Торренс обрушил весь свой арсенал юриста, и он заработал большой срок. Он покушался на всех, включая судью, но особенно — на Торренса.

Арнольд Гудвин, которому нравилось называться Мучеником.

Сексуальное помешательство.

Торренс вел его дело от начала до конца — до приговора. Потом он сбежал из тюрьмы.

Адрес неизвестен.

Николас Бекхаус, убийца. Ранил полицейского при побеге из тюрьмы. Второго убил. Торренс дал ему большой срок.

Поклялся стрелять в прокурора, как только увидит его на улице.

Адрес неизвестен.

Я сложил вырезки и вытянулся на кровати.

— Теплая компания.

В дверь постучали.

Я достал оружие и, встав за угол двери, сказал:

— Войдите...

Велда вошла, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

— Хотел меня подстрелить?

— С ума сошла!

— Да, давно.

— Что тебе надо?

— А ты не догадываешься?

Я протянул руки, обнял ее, прижал к себе, запутался губами в ее непокорных волосах, потом потянулся к ее рту, трогая руками бедра. Она прильнула ко мне. Я был голый до пояса, и ее грудь, твердая и настойчивая, сразу прижалась к моему телу.

— Я собираюсь тебе отомстить, милый, пока ты со мной.

— Ты отправишься обратно в кровать.

— Конечно, в кровать, но не обратно.

Она подошла к постели, точными, женскими движениями стала расстегивать свои бесконечные крючки и кнопки. Потом постояла обнаженная, чтобы я мог видеть ее всю, и скользнула под одеяло.

Она ждала.

— Посмотрим, кто кому отомстит,— ответил я. Разделся, лег, погасил лампочку и повернулся к ней спиной. Я крепко зажмурил -глаза, но ощущал ее тепло рядом. -

Мое сердце билось медленно, я сдерживал себя, и все-таки...

Я молча дышал.

— Ты большой подонок,— сказала она ласково.— Если бы я не любила тебя, ты уже был бы покойником.

Глава 5

Я был на ногах еще до восьми. Большое, прекрасное существо со Спутанными волосами, которое пролежало эту ночь, уютно мурлыкая, рядом со мной, потянулось, открыло сонные глазищи, потом улыбнулось.

— Остыла?

— Вполне.

Она показала мне язык.

— Ты мне еще заплатишь за эту ночь.

— Вылезай, у нас много дел.

— Посмотри.

Я повернулся к зеркалу и стал завязывать галстук. Но не смотреть на нее мне не удавалось. Не так просто было оторваться от подобного зрелища. Вот она остановилась на миг у кровати, отлично зная, что я наблюдаю за ней. Потом отправилась в душ, даже не потрудившись закрыть за собой дверь. И неожиданно я увидел нечто новое — небольшой шрам прямо на выпуклом смуглом бедре. И еще несколько параллельных. шрамов, которые проходили по спине. Такие отметины остаются от финки или другого ножа. Руки у меня дрогнули, и узел вышел неудачный.

Когда она вернулась, вся влажная, дышащая всей своей женской прелестью, завернутая в полотенце на манер сари, я уже не смотрел на нее. Нарочно притворился, что перебираю вырезки, потом отдал их ей и проводил ее до двери. Около лифта погладил  ее локоть.

— Со мной не стоит играть так груба, котенок.

— Ты можешь на мне жениться хоть сию секунду — ты заставил меня ждать слишком долго. Или просто... быть со мной...

— У нас нет ни секунды.

— Тогда приготовьтесь к страданиям, сэр.

В конторе Пата я получил дополнительную информацию.

Шерман Буфф — женат, живет в Бруклине, приобрел процветающий магазин электронных товаров. С адресом все в порядке, с деньгами — тоже. Жена красавица, от которой он без ума.

К прежнему возврата нет.

Полиция считает его реабилитированным.

Николас Бекхаус.

Докладывают о нем регулярно. Но он на содержании у своего брата — дантиста. В тюрьме во время драки его ударили. Поврежден позвоночник — он наполовину инвалид. К тому же еще и помешался после этого, и его умственный уровень соответствует развитию десятилетнего ребенка.

Офицер ничего не знал о Гудвине. Сведения перестали поступать три месяца назад. Полиция боялась только, что, прежде чем его найдут, он угробит кого-нибудь.

На Арнольда можно было делать ставку.

Велда сказала:

— Может, узнаем, что с Монтлеем?

— Ему уже за семьдесят.

— Но у него хорошее прошлое. Замешан в историю с. убийством и тремя миллионами.

— Он сидел за убийство. Три раза попадался при побеге, потом его поймали. на этой большой краже, и он заработал себе пожизненное заключение.

— Это может любого свести с ума.

— Может быть. Но после тридцати лет отсидки семидесятилетние старики хотят подышать воздухом, а не идти на мокрое дело. Будь логичной!

— Все равно давай зайдем, Майк.

Этому старику принадлежала небольшая сапожная мастерская, и сам он сидел с утра уже за своей лапой, вбивая гвозди в чью-то туфлю.

Он молча .покосился на нас сквозь очки, выбритый и почти лысый, старый Санта-Клаус.

Когда он покончил с туфелькой Велды, я сунул ему доллар. Он посмотрел пристально и буркнул, сдвинув ближе очки к переносице:

— Репортер?

— Глупости говорите, отец.

— Выглядишь-то ты как коп, но полиция мной больше не интересуется. Во всяком случае, городская. Значит, ты не оттуда’, а? У меня, знаешь, много дела было