Невидимый противник

Сима Торренса не было, но Джеральдина прислала за ней машину. Я посадил Сью в лимузин, подождал, пока она отъехала, и пошел обратно в контору. Я вышел на восьмом этаже и в холле заметил парня, стоящего спиной ко мне. Если бы до меня вдруг не дошло, что его поза как-то неестественна и что, возможно, ему плохо, я бы не обернулся и умер, упав лицом на мраморный пол холла. Я только вскользь заметил это перекошенное лицо и тут же отшатнулся к стене, стараясь выхватить свой 45-й, когда его оружие выстрелило и оба выстрела обрикошетили стенку у моего носа.

Когда я выхватил свой 45-й, было слишком поздно. Он отступил в кабину лифта, из которой я только что вышел, и двери закрылись. Лифт был скоростной. Я отряхнул штукатурку с лица, и тут из дверей высунулась чья-то голова:

— В чем дело, эй!

— Черт побери, если я знаю. Похоже, что-то в лифте.

— Всегда у них лифт не в порядке,— сказала голова меланхолически, и дверь закрылась.

Я позвонил Пату и рассказал, что произошло. Он довольно заржал:

— Тебе все еще везет, Майк. Когда это кончится?

-— Кто знает?

— Ты его узнал?

— Это парень, в которого стрелял Левит. Его зовут Марк Каниа.

— Майк...

— Я знаю его историю. У тебя о нем новенькое?

— Его ищут уже месяц. Ты уверен, что это он?

— Да.

— Ты, должно быть, ему сильно досадил.

— Пат, у него пуля в животе. Так он долго не проживет, а если выживет, то первое, что сделает,— пришьет меня. Если мы сцапаем его, то можно выяснить, кто за кем охотится и вообще что происходит. Если он знает, что его разыскивают, он не сможет обратиться к врачу, а когда поймет, что умирает, то сделает все, чтобы добраться до меня еще раз. Черт возьми, простреленный мальчонка, знаешь, Пат, ему нелегко слоняться по городу.

— Но он это делает.

— Он просто не может за мной угнаться, я слишком быстро передвигаюсь.

— Он дождется тебя, Майк.

— Как?

— Если он знает, что это за дело, он дождется, и он знает место, куда ты рано или поздно придешь. Он будет ждать там.

— А в промежутке?

— Я постараюсь добраться до него, и не так много щелей, куда бы он мог уползти. И, приятель, я уберу руки прочь, если тебе придется его пришить. Слишком много мертвецов и так сидят на моих плечах. Этот новый босс старается лишить тебя лицензии.

— А он может?

— Может, если очень захочет.

Я повесил трубку, вытянулся на кушетке и заснул.

* * *

Я проспал почти три часа. Тяжелое, страшное забытье, почти без сновидений, и телефону пришлось звонить пять или шесть раз, пока он не разбудил меня.

Я поднял трубку.

— Майк...

Это была Велда.

— Что такое, душечка?

— Можешь встретиться со мной на пару минут?

Мои пальцы невольно сжали трубку. Пара минут — простой код. Это значило — беда, будь осторожен на случай, если кто-нибудь подслушивает.

Я ответил весело:

— Хорошо, кисанька. Ты где?

— Тут, рядом с 8-й авеню, около сада Лью, в «Зеленом баре».

— Знаю, будь на месте.

— И, Майк, приходи один.

— Да. Как обычно.

Я по пути зашел к Нату Дратмену и взял 32-й, автоматический, который он держал в столе. Потом на такси отправился к бару.

На улице слегка моросило, и огни реклам отражались на влажной мостовой. Это был один из тех вечеров, что предвещали кровь ночью.

Внутри бара пара пьяниц несла какую-то похабщину, пока телевизор на стене орал не переставая.

Маленький темный коридорчик вел в задние комнаты. Когда я решил туда войти, чей-то голос из-за спины посоветовал мне: 

— Идите осторожнее, мистер.

Руки у него были в карманах, и он в любую минуту мог их вынуть, с оружием или без. Я пошел за ним. Мы дошли до арки, где другой парень с отсутствующим видом изрек:

— У него с собой игрушки. Ты его пощупал?

— Щупай сам.

Он знал, где искать, и мой 45-й оказался у него в кармане.

— Теперь в машину.

Они привезли меня куда-то на Лонг-Айленд, где дома собирались сносить, чтобы построить фабрику.

Машина остановилась, и они довели меня до дверей какого-то невзрачного строения, ни на минуту не спуская с меня глаз.

Велда сидела в кресле, в конце стола. Они уселись за стол. Простая шахтерская лампа погружала все в полумрак, тени бегали и переплетались на лицах, придавая им оттенок чего-то потустороннего, нереального.

Я посмотрел через их головы на Велду.

— Как ты, котенок?

Она кивнула.

Самый огромный буркнул:

— Ты Майк Хаммер?

Я в свою очередь пошел напролом,

— А ты Дел Пеннер?

Он стал серьезным.

— Он чист?

Оба у двери кивнули. Один достал мой 45-й.

— Ты слишком просто попался, Хаммер.

— Кто ж мог ожидать?

— В твоем деле нужно всегда ожидать.

— Я помню про это. В чем дело, Пеннер?

— Ты послал ее разузнать про меня. Зачем?

— Потому что кто-то наступает мне на пятки, парень. Детская Ручка отдал концы, а ты, я слыхал, на его месте. Мне не нравится, когда меня толкают. Что скажешь, Дел? ,

— Тебя не только толкают. Тебя убьют, Хаммер. Говорят, что ты получил какое-то удостоверение и что если тебя пришить — поднимется большой шум. Не то чтобы нельзя было тебя пришить, но кому нужен большой шум? Ну ладно, зачем ты явился к нам?

— Значит, ты занял его место?

— Да. Дальше,

— Кто такой Дикерсон?

Все они переглянулись, прежде чем Дел решился ответить.

Он наконец нашел слова.