Неверная

– Ты подаришь мне шестерых сыновей. Наш дом станет домом для всех Осман Махамуд.

Дальше он все говорил и говорил о том, как выглядят сомалийские девушки, воспитанные, как и он, в Канаде; они все настоящие шлюхи, пьют, ходят на дискотеки, не прячут себя, спят с белыми мужчинами. Они просто неуправляемы; он бы никогда не выбрал такую мать для своих детей. Ему нужна такая девушка, как я: правильно одетая, послушная, безукоризненная, да еще и дочь такого достопочтенного человека, как Хирси Маган.

Мы проверили его знание сомалийского эпоса; сами мы знали его благодаря матери; некоторые легенды были собраны прадедом братьев Абдихалин, что подогревало наше любопытство. Хуже всего было то, что он изо всех сил делал вид, будто понимает, о чем мы говорим, что умаляло его в наших глазах. Мы загадывали ему древние загадки, а он не мог на них ответить.

Мы стали говорить по-английски, полагая, что так ему будет привычнее общаться, чем на сомалийском. Хавейя спросила его, какие книги он читает. Он ответил:

– Хм… Ну, знаете, всякое разное.

Я поняла, что его английский так же плох, как и сомалийский, и что, конечно, он ничего не читал.

Я набралась смелости и попросила его снять бейсболку, что он и сделал. У меня мелькнула мысль, что я смогу влюбиться в него, если увижу его волосы. Но двадцатисемилетний Осман был лысым. В Сомали лысина ассоциируется с мудростью, но этот человек не мог похвастаться умом.

Махад заговорил о политике. Ходили слухи о мире.

– Когда мы вернемся в Сомали, чем вы будете заниматься? – спросил он.

Осман Махад ответил:

– Я, безусловно, получу правительственную должность. Я жил за границей, и я – Осман Махамуд. Единственный выход для Сомали – это Осман Махмуд у руля. Мы люди практичные, умеем руководить.

Никто из нас даже спорить не стал: этот человек – идиот. Он думал, что люди выберут Османа Махамуда; он был тупицей, пошляком и ханжой, типичнейшим представителем Братства. Помню, я подумала: «Неужели Абех действительно хочет так поступить со мной?»

Когда Осман Мусса наконец ушел, я постаралась собраться с силами и взять дело в свои руки. Я оделась и отправилась в Буру-буру, где жил отец. Когда он открыл, я сказала:

– Я не думаю, что мы с Османом Муссой подходим друг другу. Отец широко улыбнулся:

– Ты сделала такой вывод всего за один день?

– Но ты же решил за одну минуту, что мы должны пожениться. Почему же я не могу решить за один день?

– Осман Мусса – сын сына… – Отец перечислил его предков. – У него хорошая работа в Канаде, он не жует кат, опрятный, сильный, усердный. Я отдаю тебя ему, чтобы обеспечить твою безопасность. Церемония состоится в субботу, в доме Фараха Гуре. Уже купили овец и наняли qali. То, что ты против, даже не обсуждается. Мы живем в трудные времена. И конечно же ты не отвергнешь мужа, которого выбрал для тебя отец, только потому, что он не читает романов.

Папа свел все к мелочам. Представляю, каким жалким выглядел бы мой протест, если бы я сказала: «Но у него же нет волос!» И все же я вскинула голову и заявила:

– Я не могу согласиться на это.

– А я не могу принять отказ от того, чего ты еще не пробовала.

– То есть мне нельзя сказать «нет», пока я не выйду замуж?

– Разумеется. Все уже решено.

Меня никто не связывал, не приставлял пистолет к виску. И все же у меня не оставалось выбора.

* * *

В исламе церемония nikah официально связывает жену и мужа. Свидетельство о браке подписано, но после этого не всегда сразу начинаются супружеские отношения. Ночь лишения невинности, как правило, следует после праздника, который заканчивается в доме, где будут жить новобрачные. Отец решил, что nikah будет в субботу, а свадебные празднества пройдут позже, уже в Канаде в семье Османа Муссы.

На следующий день он пришел к нам домой и сказал мне об этом.

– Nikah состоится в субботу, но первая брачная ночь у вас будет уже в Канаде. Так что вы сможете пообщаться еще неделю, до отъезда Османа, – приободрил он меня. – А когда он уедет, вы сможете писать друг другу письма и разговаривать по телефону. Вот видишь, у вас будет столько возможностей лучше узнать друг друга.

Я холодно ответила ему:

– Я не приду на nikah.

Но он сказал только:

– Это и не нужно.

И по закону это действительно было так.

Теперь отец оказался в центре внимания. Какую прекрасную партию он подобрал для дочери! Отличная новость в эти смутные времена.

Он и слушать не хотел мое «нытье».

* * *

Как будто в нашей семье и без того было мало проблем. На следующий день в дом ворвался пылающий гневом Али Версенгели – кузен, который выступил в роли стража на моей свадьбе с Махмудом полтора года назад. Он услышал о том, что я собираюсь замуж за Османа Муссу, и пришел отстаивать права Махмуда на мою персону.

Когда мама подошла к двери, он сказал ей, что я вышла замуж за Махмуда, сына дяди Мухаммеда, и что об этом должен узнать мой отец.

К счастью, Махад был дома и вмешался:

– Что это еще за брак? Кто был ее стражем? Меня там не было, как и ее отца. Значит, и свадьбы не было.

Мама собралась. Она была безупречно сдержанна, как и всегда на людях.