Неведомому Богу. Луна зашла

На востоке медленно, соединяясь своими краями с холмами, взошла радуга. Джозеф подвязал поводья освободившейся лошади, чтобы она могла следовать за ним. Он перекинул свою ношу на другое плечо, пока садился на свою лошадь, а затем положил подвязанные поводья на седло перед собой. Внизу, на ферме, в окнах строений, вспыхивало пробившееся солнце. Теперь дождь прекратился; облака снова сдвинулись к океану. Джозеф думал об итальянцах, вскрывавших морских ежей, чтобы съесть их, намазав на хлеб. А затем его сознание вернулось к тому, что, как говорила Элизабет, происходило столетия назад: «Считается, что Гомер должен был жить за девятьсот лет до нашей эры». Он повторял снова и снова: «До нашей эры, до нашей эры. Милая земля, милая страна! Рама расстроится. Откуда ей знать. Силы складываются, стремятся к центру, соединяются в одну и растут. Я попаду прямо в центр». Чтобы дать отдохнуть руке, он передвинул свою ношу. Он знал, как он привязан к скале и как ненавидит её. Его усталые веки опустились, полуприкрыв глаза. «Да, Рама расстроится. Ведь ей придётся помогать мне с ребёнком».

Томас вышел во двор встречать Джозефа. Он собирался задать вопрос, но затем, увидев, как сжалось и посерело лицо Джозефа, тихо приблизился и протянул руки, чтобы взять тело. Джозеф устало спешился, отвёл свободную лошадь и привязал её к ограде загона. Томас продолжал стоять молча, держа тело в руках.

— Она поскользнулась и упала, — с трудом подбирая слова, стал объяснять Джозеф. — Просто упала. Наверно, она свернула себе шею.

Он потянулся, чтобы взять ношу снова.

— Она попробовала влезть на скалу, которая в соснах, — продолжал он. — Мох оборвался. Она просто упала. Ты не поверишь. Сначала я подумал, что она просто потеряла сознание. Я принёс воды, прежде чем увидел.

— Успокойся! — хрипло сказал Томас. — Не говори сейчас об этом. Ступай, Джозеф, я всем займусь. Возьми лошадь и поезжай. Езжай в Нуэстра-Сеньора и напейся.

Выслушав эти настоятельные призывы, Джозеф последовал им.

— Пойду прогуляюсь вдоль реки, — сказал он. — Ты нашёл сегодня воду?

— Нет.

Томас повернулся и зашагал к своему дому, неся тело Элизабет. Первый раз, сколько он себя помнил, Томас плакал. До того момента, когда он начал подниматься по ступенькам, Джозеф провожал его взглядом, а затем быстрым шагом, почти бегом, пошёл прочь. Он подошёл к пересохшей реке и быстро перешёл её по гладким круглым камням. Солнце спустилось к устью Пуэрто-Суело, а облака, из которых должен был пойти дождь, стеной вставали на востоке, отбрасывая на землю красный отсвет, отчего голые деревья становились багровыми. Джозеф двинулся вдоль реки, вверх по направлению её течения. «Там же был глубокий омут, — думал он. — Весь он не мог высохнуть, там слишком глубоко». Он прошёл ещё по крайней мере милю вверх вдоль русла реки и наконец нашёл омут, глубокий, бурый, издающий неприятный запах. В свете заката он смог разглядеть больших чёрных угрей, которые ворочались, медленно извиваясь. С двух сторон омут окружали круглые гладкие валуны; в обычное время с них стекал небольшой водопад. С третьей стороны простиралась песчаная отмель, взрытая и истоптанная животными — изящными стреловидными головами оленей, мягкими подушечками ног пум, маленькими лапами енотов; повсюду стояла вонь от копыт диких свиней. Джозеф взобрался на вершину одного из торчавших над водой валунов и уселся, обхватив одно колено руками. Он вздрагивал от холода, хотя и не чувствовал его. Когда, опустив глаза, он стал пристально вглядываться в омут, целый день предстал перед ним, и даже не день, а словно целая эпоха. Ему вспомнились мельчайшие жесты, о которых он даже не знал, видел ли он их. К нему вернулись слова Элизабет, такие искренние в интонации, такие законченные в своей выразительности, что он подумал, будто вновь слышит их наяву. Слова звучали в его ушах.

«Гроза идёт, — подумал он. — Приближается начало того, о чём я знал. Здесь — какой-то цикл, постоянный, быстрый и неизменный, как движения маховика». Неотступная мысль о том, что, непрерывно глядя в омут, он, очистив свой разум от всего суетного, сможет прийти к познанию цикла, возникла у него.