Неведомому Богу. Луна зашла

Элизабет, подойдя, встала рядом.

— Поэтому ты чувствуешь себя лучше?

Он быстро посмотрел на неё, чувствуя в её словах лёгкую насмешку, но ничего не смог понять.

— Здесь течёт вода, которую я увидел впервые за долгое время. Если течёт вода, значит, этот край не сгинул. Ведь он похож на вену, по которой постоянно перегоняется кровь.

— Глупенький, — сказала она, — просто ты приехал из мест, где часто идут дожди. Погляди, как потемнело небо, Джозеф. Не удивлюсь, если пойдёт дождь.

Он посмотрел вверх.

— Это просто туман, — сказал он. — Но скоро станет холодно. Пойдём, надо идти.

Поляна была, как обычно, молчаливой, а скала — всё ещё зелёной. Чтобы прервать молчание, Элизабет громко сказала:

— Видишь, я знала, что только моё положение заставляло меня бояться её.

— Раз вода течёт, ключ должен быть глубоким, — сказал Джозеф. — А в скале должны быть поры, чтобы пропускать воду для мха.

Элизабет наклонилась и заглянула в тёмную пещеру, откуда вытекал ручей.

— Ничего там нет, — сказала она. — Просто глубокая дыра в скале и запах мокрой земли.

Она снова выпрямилась и провела рукой по мохнатой поверхности скалы.

— Какой милый мох, Джозеф. Смотри, какой густой.

Набрав мох в пригоршню, она потянула и вывернула его, чтобы показать ему чёрные корни.

— Я никогда больше не увижу тебя во сне, — сказала она скале. Теперь небо стало тёмно-серым, а солнце исчезло.

Джозеф вздрогнул и отвернулся.

— Давай-ка собираться домой, дорогая. Становится холодно.

Он направился к тропинке. Элизабет всё ещё оставалась рядом со скалой.

— Думаешь, я глупая, да, Джозеф? — воскликнула она. — Я полезу с другой стороны и покорю её.

Она упёрлась каблуком в поросшую мхом скалу со стороны обрыва, сделала шаг, подтянулась, сделала ещё шаг. Джозеф обернулся.

— Осторожней, не поскользнись! — крикнул он.

Её каблук упёрся для третьего шага. А затем от поверхности скалы отделилась длинная полоска мха. Её руки ухватились за мох и вырвали его. Джозеф видел, как её голова, описав небольшую дугу, ударилась о землю. Когда он подбежал к ней, она медленно ворочалась, лёжа на боку. В течение секунды всё её тело сильно дрожало, а затем замерло. Какое-то мгновение он оставался рядом с ней, а затем бросился к ручью и зачерпнул руками воды. Однако, вернувшись, он вылил воду на землю, когда увидел положение её шеи и посеревшие щёки. В невозмутимом спокойствии, граничащем с безразличием ко всему, он уселся на землю рядом с ней, поднял её руку и разжал пальцы, сжимавшие кучку сосновых иголок. Пощупал её пульс и не обнаружил его. Осторожно, словно боясь разбудить Элизабет, Джозеф опустил руку.

«Не знаю, что здесь такое», — громко сказал он. Ледяная дрожь напала на него. «Надо перевернуть её, — подумал он. — Надо забрать её домой». Он посмотрел на тёмные впадины в скале, куда только что упирались её каблуки.

«Всё было так просто, так легко, так быстро, — громко сказал он. — Так быстро».

Он знал, что его разум не способен к быстрому восприятию того, что произошло, и попытался заставить себя представить всё ясно, в деталях. «За секунду исчезли все истории, все происшествия, которые образуют нашу жизнь, исчезли мнения и способность чувствовать, всё прекратилось, так как не имеет больше никакого значения». Ему хотелось заставить себя понять, что же случилось, поскольку он начал ощущать, что на него снисходит спокойствие. Ему хотелось выкрикнуть сразу всю свою боль, прежде, чем он отключится и потеряет способность чувствовать печаль или обиду. Колючие холодные капли упали ему на голову. Он посмотрел вверх и увидел, что пошёл мелкий дождь. Капли падали на щёки Элизабет и вспыхивали в её волосах. На Джозефа снизошло успокоение. «Прощай, Элизабет», — сказал он и ещё до того, как закончил говорить, отключился, устранившись от всего окружающего. Он свернул свою накидку и подложил её ей под голову.

«Это была единственная возможность вступить в общение, — сказал он. — Теперь её нет».

Барабанящий каплями дождь небольшими взрывами взбивал пыль на поляне. Он слышал негромкое журчание ручейка, который протекал через поляну и исчезал в кустах. Сам он, оглушённый покоем, всё ещё сидел у тела Элизабет, не желая двигаться с места. Наконец он встал, робко прикоснулся к скале и поднял взгляд на её пологую вершину. Вибрации жизни проникали туда с дождём. Джозеф поднял голову, словно вслушиваясь, а затем с нежностью похлопал ладонью по поверхности скалы.

«Теперь вас двое, и вы — здесь. Теперь я буду знать, куда я должен прийти».

Его лицо и борода намокли. Дождь каплями затекал за ворот его расстёгнутой рубахи. Он наклонился, взял тело в руки и, положив откинувшуюся голову себе на плечо, зашагал вниз по тропинке к проходу.