Неудачник

Со временем все реже выхожу на улицу. Не привлекает даже море. Становится прохладно, но я не замечаю. Целыми днями лежу на диване, слушаю музыку. Иногда читаю. Забиваю холодильник и кладовую запасами еды, и почти не готовлю. Ем полуфабрикаты, слушаю музыку. Дни уже не кружат — смешиваются в статическую картинку, где начало переплетается с концом.

Только мир, что где-то там, за стенами, продолжает меняться. Незначительно, в негативную сторону, но меняться. Что-то по телевизору, что все же включен, что-то в интернете. От этого становится еще хуже. Я превращаюсь в отшельника, что не особенно тяготится одиночеством. Уж лучше здесь, в раковине, чем на воде, среди быстрых морских течений. Смотрю новости, читаю новостные ленты. До тех пор, пока не наталкиваюсь на слово «кризис».

Кризис — вот точное обозначение состояния, что всецело поглощает душу. Он многогранен, почти всеобъемлющ, и неотвратим. Это приговор старому образу жизни. Вердикт нежеланию меняться. Кризис охватывает мир, завладевает мной. Стагнация, депрессия. Настолько сильные, что нет желания карабкаться дальше. Уж лучше остановиться на достигнутом, хоть и безмерно малом.

Это груз существования. Ты в реальном времени отмечаешь, как все вокруг постепенно скатывается в дерьмо. Процесс неизбежен, и, наверно, необратим. Остается лишь наблюдать, отмечать детали. И так — большую часть жизни. Пока не станет окончательно плевать.

Но сначала все еще более-менее нормально: присутствие ощущается неявно, ничего плохого не происходит. А потом в уродливое лицо современного рынка со всей дури бьет кованный нержавеющей сталью кулак кризиса. Веселье, в это время больше похожее на последние взмахи затухающей агонии, само собой сходит на нет. Труженикам свободного рынка становится грустно, появляется все больше нелегких дилемм. Я же сижу в пустом доме, и почти не выхожу на улицу. Потому что там нет ничего, что может оживить.

Кризис — закономерное явление существования. Иногда мне кажется, что это очищающий процесс. Определенная доля страданий ради очищения. Прививка, что в будущем спасет многих. Только оставшиеся после такой прививки не выживут. Нужен определенный уровень иммунитета, резервы, что позволят мобилизоваться. А мы все прошедшие годы жили так, что от неприкосновенного запаса ничего не осталось. Веселье, веселье, веселье. Порой до отупения. Суррогаты реальности, бредовые сказки — все, что угодно, лишь бы не думать. И в момент потрясений остается только прыгнуть на острие меча, как потерявший все римский император. Иначе плотной стеной окружат бывшие соратники, и каждый ударит ножом. И среди них точно будет Брут. Потому что всегда был рядом.

Заканчивается сезон, местные бизнесмены подсчитывают прибыль перед тем, как впасть в спячку. Для них кризис слегка откладывается. А я смиряю аппетиты. Lexus теперь все больше стоит в гараже. Еду покупаю на ближайшем рынке, готовлю на кухне, ем в гордом одиночестве, под искусственное мерцание плазменной панели. Денег еще много, но неизвестно, что будет дальше. Экономику лихорадит. Я же думаю о Семене, Игоре, Илье. Как там сейчас в нашем небольшом городке? Все надежды в прошлом, это кризис.

Постепенно жизнь в новом доме сводится к паре-тройке простых удовольствий, что со временем начинают казаться почти работой. Я просыпаюсь утром, смотрю телевизор, потом готовлю еду, немного сплю. После обеда — интернет, немного игр. Вечером телевизор и спать. Мне начинает казаться, что реально существует только этот дом. Открой сейчас дверь, и за порогом — лишь черные глубины космоса. Вокруг на сотни световых лет нет людей. Я совершенно один. В вечности.

Но понимаю, что ничем не отличаюсь от любого другого. Даже от среднестатистического алкоголика дяди Васи. Потому что живу теми же стереотипами. Только водку каждый день не пью. Но, как говориться, еще не вечер.

Мое существование просто до отупения. И даже сильный шаг ничего не изменил. Все возвращается к обычному прозябанию. Генеральной программе жизни. Из оков не вырваться, хотя временами и кажется, что выход рядом, стоит лишь сильнее потянуть…

В один из дней я проверяю счета, и с удивлением обнаруживаю, что денег осталось совсем немного. Кто-то снял почти все, что было. Возникает лишь один вопрос: кто? И ответ искать нет желания. Да, кто бы ни был. Украденные деньги кто-то снова украл. Это нормально. Жалко, конечно, но не сильно. Одним якорем меньше. На скромную жизнь хватит, а «отдыхать» нет желания.

Дни тянуться неспешно, один похож на другой. А потом появляется она. Утром, на пороге. Что-то спрашивает, но я не слушаю. Смотрю, и не могу оторвать глаз. Прошу остаться, попить чаю или вина. Она соглашается, но почти не говорит. Мы сидим в столовой, я о чем-то рассказываю, но взгляд только на ней. Не понимаю, что происходит, но становится намного легче. Словно из всех возможных комбинаций складывается единственно верная. Можно сидеть и любоваться, и не думать о плохом. Наконец не думать.