Нет пути назад

Гиса сложила губы в тонкую линию.

Ну?.. Ответишь?..

***

Что она почувствовала, поняв, что внезапная вспышка гнева была вызвана вовсе не плохим настроением мужчины, а… ревностью? Самой настоящей ревностью!

Тем самым чувством, что изъедает изнутри, вынуждая желать далеко не здравствия объекту, на которого направлена ярость?

Стоило лишь Элгиссиоре отойти от первого шока, да расслышать сокровенное «она моя!», демоница опомнилась, да попыталась достучаться до блондина, что сжимал горло лекаря.

Но все было впустую. Макс словно забыл, что в помещении была еще одна маленькая рыжая пациентка. Та самая, что, подавляя смущение, принимала лекарскую помощь, прикрывая стратегически важные места, пусть Штейн и кривил губы в усмешке, явно думая, что в данной ситуации это было излишним.

Но Иррьят! Он действительно решил, что она пришла сюда для соблазнения?

Решила через собственные изгибы добиться ответа для пути к свободе?

Смешно. Нелепо. Грубо. Возмутительно!

Но… приятно, что он посчитал возможность совращения принцессы столь непростительным проступком, что захотел поквитаться с «соперником» тут же, не сходя с места.

Пожалуй, внимание де Нергивена, эта его совершенно неожиданная сторона, одновременно пугала и притягивала.

Девушке импонировал намек на возможный отклик в душе казалось бы холодного медведя… на жаркие чувства.

Он ее приревновал.

Значит, что-то ощущал? Так ведь?

Она ему небезразлична?

Однако каждая попытка Гисы отозвать расправу над ничем не провинившимся Штейном не возымела нужного эффекта. Пока Элгиссиора не позвала лорда по имени.

Его взгляд, содержащий в себе такую бурю эмоций, что вправе завлечь в глубокий омут, кольнули в самое сердце. Если не в душу.

Боль, отчаяние, тревога, надежда… все перемешалось в темно-синем коктейле. И было направлено на нее. На нее одну.

- Все не так…

Да, совершенно не то, что ты подумал!

Почему ей так важно оправдаться?

Почему Гисе невозможна мысль, что Максуэл будет воспринимать ее поведение как поощрение к дерзким действиям со стороны другого мужчины?

Она хотела расставить все на свои места.

И, кажется, добилась своего. Оборотень услышал. Понял. Принял.

Но извиниться не смог!

Разве так сложно признать свою неправоту? После того, как чуть было не убил невиновного?

И вновь она не сдержалась, чтобы не высказать свое недовольство. Прямо ему в лицо.

Очередная словесная дуэль. Война взглядов. Сгустившаяся между ними атмосфера.

И каждый не собирается отступать.

Гиса вскинула голову.

Она понимала, что если съязвит, а Иррьят не сможет совладать с эмоциями, эта комната может стать если не свидетелем страстной перепалки, то пристанищем для продолжения того действия, что они начали в пещере.

Он явно дал это понять.

И ждал ответа.

- Я готова обсудить с Вами все, что произошло. Но сперва вынуждена просить завершить процедуру, ради которой я спустилась в лекарское крыло. Унуит не позволяет моей регенерации завершить исцеление. А самостоятельно швы снять мне не представляется возможным.

Макс скрипнул зубами.

- Извольте, – он кивнул в сторону кушетки.

И не сдвинулся с места.

Предлагает продолжить под его чутким наблюдением?

Что же. Если рассчитывал, что она стушуется… не дождется!

Элгиссиора проследовала до насиженного места и распрямила спину.

Пожалуйста, Ледяное Величество, смотри!

Адальштейн, смерив повелителя тяжелым взглядом, молчаливо приблизился к ней.

- Не шевелись.

Гиса практически не морщилась, когда нити покидали тело, успев частично врасти в плоть. Это было ничто по сравнению с болью от самого ранения.

И наверняка сущим пустяком, если вспомнить шрамы, оставленные на самом Максуэле.

Каждый раз ему приходилось терпеть. Каждый раз обращаться к целителям.

- Вы лечите всех, кто к вам обратиться?

- Это моя работа, – Штейн уже перешел к нанесению заживляющей мази.

- Даже если путник из других стран?

Адальштейн чуть дернул рот в улыбке.

- Опасные темы для беседы. Думаю, их стоит обсудить с лордом Иррьятом.

- Ты так интересуешься судьбой рабынь? – Максуэл, разумеется, не остался в стороне.

- Пленников, – поправила его киосса. – Мне не представилась возможность узнать, как здесь обращаются с пленными, вне зависимости от их пола. Я была свидетелем лишь их встречи. Слишком кровавой и жестокой. Но что случается после того, как раненного отпускают в отведенную ему… комнату? Он получает необходимую помощь целителя?

Иррьят сложил руки на груди, прислонившись к стене, о которую не так давно пытался «размазать» Штейна.

- Думаешь, это логично? Продлевать страдания тем, кто жаждет смерти? Не слишком гуманно. Даже на мой взгляд.

- Я говорю об излечении.

Макс фыркнул.

- Не рационально отпускать «языков» в состоянии, когда им еще может помочь целитель. Неужели ты никогда не присутствовала на допросах в Ионтоне, а, киосса? И не ведаешь, что лишь увидев собственную кончину, в попытке оттянуть неизбежное, воин может взмолиться не отправлять его за Грань в обмен на информацию?

Гиса отвернулась.

Предпочла прикусить язык. И в очередной раз обругать себя.

Действительно глупый вопрос.

И ребята ее отца и дедушек умели доставать информацию. Из каждого.