Несущая смерть

Хана сделала паузу, подыскивая слова, понимая, что ступает на опасную почву. Джуру и ей был самым дорогим другом, но для Йоши… Все, что он не отдавал ей, он отдавал ему. И теперь то место в душе, которое занимал этот мальчик, было заполнено страшной картиной – как он лежит выпотрошенный в том переулке и беззвучно кричит безгубым ртом.

Но…

– Йоши, но сейчас происходят более важные вещи.

Брат пристально посмотрел на Хану, и взгляд у него стал сердитым.

– Даже не начинай, черт возьми, девочка. Не смей вываливать на меня бунтарское дерьмо. Я не какой-нибудь уборщик из тех, что торчат вокруг радиоприемника в богадельне, и не фермер, вернувшийся с поля.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, и…

– Да неужели? Знаешь, что я хочу сказать? – Йоши вырвал у нее руку. – А давай ты мне сама все расскажешь, маленькая Танцующая с бурей?

– Что?

– До сих пор витаешь в облаках? Полные уши грома? Слишком высоко, чтобы разглядеть сточную канаву, из которой выбралась? Помнишь ли людей, с которыми ты росла?

– О чем ты, черт возьми? Я не забыла, кто я и откуда выбралась. И я тоже любила Джуру.

– Не так, как я. Даже наполовину.

– Йоши, грядет война. С десятками тысяч людей. С машинами, которые заслоняют солнце. С флотилиями неболётов и железными самураями…

– И как всему этому может противостоять жалкая трущобная крыса? Что именно я здесь делаю, кроме того, что занимаю место за столом выжившего из ума дряхлого придурка?

– Йоши, ты нужен нам.

– По-твоему, на грозовой тигрице хватит места для двоих?

– Ты ревнуешь? Потому что Кайя выбрала меня, а не тебя?

– Дело совсем в другом, что ты прекрасно понимаешь. Ты же знала меня, когда я был по колено лотосовой мухе. Хоть раз я пытался приспособиться к картам, которые мне сдавали? Нет. Я делаю то, что нужно. Всегда так было. И будет. И что надо предпринять прямо сейчас, так это разделаться с Шинши[5] и его бандой разрисованных свиней.

– Но ты ведь постоянно приглядывал за мной! – Хана почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Йоши покачал головой.

– Двухтонной арашиторы должно хватить просто на отлично. У тебя за этими стенами – целая армия. Гильдийцы, Танцующие с бурей, неболёты и прочее. Пока я просто дышу свежим воздухом наверху. Но внизу есть несколько Детей Скорпионов, которыми необходимо заняться, а учитывая нынешнее положение дел, не думаю, что их кто-нибудь заколет, если только я не пущу в ход нож.

– Йоши, ты не можешь бросить меня. Боги, не сейчас…

– Акихито тоже присмотрит за тобой. Классный парень. Он мне нравится, сестренка.

– Ты не уйдешь! – Хана обняла его за талию, впиваясь в Йоши пальцами, словно мир вокруг рушился, а он был ее единственной опорой.

Йоши сызмальства находился рядом с Ханой. Он единственный знал, через что им пришлось пройти и каково это – быть бесклановыми полукровками-гайдзинами.

Девушка уже заметила, что за последние несколько недель он отдалился. Но уйти насовсем? Боги, она не вынесет даже мысли об этом…

– Теперь ты должна держаться прямо, Хана. – Йоши обнял ее в ответ. – Ты ведь становишься выше всех, когда сидишь на спине у арашиторы. Ты особенная. Я тебе и не нужен.

– Тебе совсем не обязательно действовать в одиночку. Просто подожди. Когда война закончится, мы вместе…

Йоши отстранился, прижал ладони к ее щекам и посмотрел сестре в глаза.

– Не могу ждать. Пока ублюдок живет, дышит, жрет и пьет каждый день. Он этого не заслуживает. И Джуру не заслужил, чтобы уйти вот так. Он был всем для меня, Хана. А они убили его молотками и плоскогубцами, и каждый раз, когда я хоть на секунду снова оказываюсь там, меня всего сжимает так сильно, что я не могу дышать. Я ничего не вижу, потому что у меня кровь в глазах. И я просто больше не могу терпеть.

Хана моргнула, глядя на него в полумраке, взялась за руку, прижатую к ее щеке.

– Ты же меня понимаешь, сестренка? Что это – из-за него, а не из-за нас?

Она тяжело всхлипнула.

– Да.

– И ты знаешь, что я тебя люблю?

Хана поцеловала его руку, и слезы снова хлынули бурным потоком.

– Я тоже люблю тебя, брат.

– Тише, девочка, не плачь. – Йоши заключил ее в объятия, когда она громко всхлипнула, а затем душераздирающие рыдания сотрясли ее тело. – Не плачь, сестренка. Все будет хорошо.

– Неправда. Ты врешь, Йоши.

– Держись прямо, слышишь? С высоко поднятой головой!

– Да… буду.

Йоши дотронулся до золотого амулета, висевшего у Ханы на шее. Вот и все, что осталось от матери, да еще воспоминания о грустных голубых глазах и светлых волосах, которые они оба прятали.

Хана опустила взгляд на выгравированного на металле оленя с тремя рожками в форме полумесяца. Если у животного и имелись какие-то секреты, олень держал их при себе.

– Будь возле Акихито. И поговори с круглоглазым, если сумеешь понять хоть что-нибудь из его бормотания. Он получше, чем кто-либо другой, разбирается в том, что все это означает. Я имею в виду твой глаз. Постарайся выяснить правду о себе, слышишь? А потом, когда я вернусь, расскажешь мне.

– Хорошо, – фыркнула она. – Так и сделаю.

– Мне пора.

– Нет, – прошептала она.

Но он не послушал.

16 Кровь и гром

НЕТ.

–  НЕТ. —

Нет?