Нестор Летописец

В эти сравнительно мирные и тихие годы Нестор заканчивал свой труд. Неизвестно, успел ли он довести его до смерти Святополка. Скорее всего, да. В трактовке А. А. Шахматова и М. Д. Присёлкова год 1113-й предстает горьким и трагическим для Летописца. «…Мы не знаем, долго ли жил он после завершения своей „Повести временных лет“. Но вероятнее думать, что ему, пережившему блестящую эпоху укрепления положения монастыря при Святополке против возможных домоганий митрополии, видевшему великое торжество обители в деле канонизации Феодосия, с которым сплелось его авторское удовлетворение, наконец, получившему почетную задачу увековечить в летописании и деятельность доброжелательного к общерусским задачам монастыря князя Святополка, и эту счастливую страницу монастырской истории, — ему пришлось пережить и время заката политической и общественной славы монастыря, принижение его церковно-иерархического значения и даже пресечения его литературной работы. Особенно горько (так! — А. Р.) должны были быть Нестору цензура и переделка его „Повести“ рукою игумена Выдубицкого монастыря, давно соперничавшего с Печерским и чуждого общерусской традиции последнего» — так рисует конец жизни Нестора историк[604]. А. А. Шахматов, считавший, что Нестор, скорее всего, закончил свой труд описанием событий 1112 года, предположил: «Старость, болезнь или смерть могли бы быть причиной того, что Нестор довел ПВЛ только до 6618 г. Но возможно, что окончание Несторовой летописи было иное, что она продолжалась и несколько дальше: Сильвестр по тем или иным соображениям мог опустить это окончание. Быть может, Несторова летопись прекратилась вследствие перемены игумена: в начале 1113 года ‹…› Феоктист был переведен на епископство в Чернигов, а на место его был избран игуменом Прохор Попин»[605]. Но это слишком мрачная картина. Неизвестно, было ли действительно перенесено летописание в Выдубицкую обитель, и если да, то дожил ли до этого времени наш герой. Если выдубицкий игумен Сильвестр и дописывал труд Нестора в 1116 году, а не просто копировал «Повесть временных лет», то следующий гипотетический свод 1117 года, видимо, составлялся вновь в обители преподобного Феодосия. И в этих редакциях летопись вовсе не потеряла общерусского смысла и звучания. Но Нестор был уже немолод. Летописец, работавший над «Повестью…» в 1117 году, за три года до того странствовал по северу, побывал в Ладоге. Для автора «Чтения о Борисе и Глебе» и Жития Феодосия такие утомительные путешествия были уже, наверное, тяжелы. Может быть, он и вправду умер в один год со своим последним героем князем Святополком.

Нестор был погребен в Ближней, или Антониевой монастырской пещере. Позднейшая печерская традиция приурочила поминовение Нестора к 27 октября старого стиля[606]. Из чего как будто бы следует, что Летописец скончался именно в этот день. Но в этот день празднуется память раннехристианского мученика — тезки нашего героя. Очевидно, что не знавшие точного дня кончины Летописца печеряне выбрали день его поминовения лишь по этой причине.

Смеем надеяться, Нестор скончался не от гнетущей досады. Просто он исполнил свое назначение. И потому, наверное, чувствовал не только радость, но и печаль: «Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний. / Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня? / Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный, / Плату принявший свою, чуждой работе другой?» Делать ему больше было нечего, ему ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.

Вместо послесловия