Нестор Летописец

Однако нравственно Святополк, примирившийся с Печерской обителью, изменился мало. Косвенным образом об этом свидетельствует даже его некролог в «Повести временных лет» под 6621 (1113) годом: «Явилось знамение на солнце в 1 час дня. Было видно всем людям: осталось от солнца мало, вроде как месяц вниз рогами, марта 19, а луны — 29. Это бывают знаменья не к добру; бывают знаменья с солнцем или с луною, или со звездами не по всей земле, но если в какой стране будет знаменье, та его и видит, а другая не видит. ‹…› Это же бывшее в солнце знамение предзнаменовало Святополкову смерть. После этого знамения приспел праздник Пасхи, и праздновали его; а после праздника разболелся князь. А скончался благоверный князь Михаил, которого звали Святополком, апреля 16 за Вышгородом, и привезли его в ладье в Киев, и убрали тело его, и возложили на сани. И оплакивали его бояре и дружина его вся, отпев над ним обычные песни его и похоронили в церкви святого Михаила, которую он сам построил. Княгиня же (жена) его щедро наделила монастыри, и попов, и убогих на удивление всем людям, ибо такой щедрой милостыни никто не может творить».

Современный историк М. Б. Свердлов предположил, что в последние годы жизни князя назревал социально-политический кризис: «Об этом может косвенно свидетельствовать особая средневековая форма княжеского самоутверждения — строительство в 1108–1113 гг. великолепной златоверхой церкви в честь своего христианского покровителя архангела Михаила ‹…›. Обращает внимание то, что он был захоронен не в Десятинной церкви или Софийском соборе, как его предшественники на столе Киевском, а в своей недавно построенной церкви св. Михаила Златоверхой. Такое место захоронения позволяет предположить, что Святополк опасался протестов против его погребения в главных киевских соборах. О том же косвенно свидетельствуют и особо щедрые пожалования его вдовы монастырям и церквам на помин души, а также милостыня бедным»[537]. А украинский исследователь М. С. Грушевский еще почти полтора века назад обратил внимание на отличие записи о кончине и погребении Святополка от традиционных княжеских некрологов, сообщавших о плаче всего народа по ушедшему: «Князя оплакивали, по словам летописца, бояре и дружина его; население, очевидно, ничем не выразило сожаления о нем». Историк сделал закономерный вывод: «…с населением Святополк до конца находился в недружелюбных отношениях, это выразилось лучше всего по смерти его»[538].

Корыстолюбие Святополка проявилось особенно в покровительстве киевским ростовщикам-евреям — поддержке, видимо, не бескорыстной. Лютая ненависть киевлян к ростовщикам, дававшим ссуды под огромные проценты, сразу после смерти их покровителя выразилась в мятеже и погромах, учиненных киевлянами[539]. Был Святополк и завистлив. Это свойство проявилось в нежелании позволить Владимиру Мономаху и Олегу Святославичу строительство нового храма Бориса и Глеба в Вышгороде под Киевом — на его земле. «…Святополк не позволил это сделать, чтобы не быть униженным» во время торжества освящения храма, «что в свою очередь указывает на его отрицательные личные качества»[540].