Несколько слов об Ренане

Но все это — общія точки зрнія, съ которыхъ можно видть общее значеніе писателя, но не опредляются его особенности, не видно опредленнаго итога, къ которому сводится трудъ его жизни. Что сдлалъ Ренанъ? Выяснилъ-ли онъ какія-нибудь стороны религіи и христіанства, и, если выяснилъ, то какія именно? Намъ хотлось бы указать здсь хоть одну-дв характеристическія черты этой дятельности.

Особенности каждаго писателя непремнно зависятъ отъ народа, въ которомъ онъ родился, и отъ религіи, въ которой воспитался. Значеніе религіи въ этомъ отношеніи часто вовсе опускается изъ виду, между тмъ Какъ оно неизмримо глубоко и важно. Такъ, напримръ, вся нмецкая ученость, философія и поэзія носятъ на себ очевидную печать протестантства. Этотъ народъ даже прямо представляетъ то удивительное зрлище, что между его свтскою и его духовною литературою нтъ того рзкаго раздленія, какое существуетъ между этими двумя областями въ католическихъ странахъ. Французы, а за ними и мы, русскіе, часто забываемъ объ этомъ, и отъ насъ ускользаетъ духовный элементъ, глубоко проникающій нмецкихъ писателей. Мы принимаемъ за ничего не значащую случайность, что Гердеръ и Шлейермахеръ были духовными лицами, что Шеллингъ и Гегель были студентами богословія, и т. д., и мы не замчаемъ, что эти мыслители до конца остались тмъ, чмъ они были. Религіозный духъ нмецкаго идеализма мы преспокойно откидываемъ; у Канта мы читаемъ Критику чистаго разума, но не придаемъ важности Критик практическаго разума; у Фихте изучаемъ Наукословіе, но никакъ не Руководство къ блаженной жизни, и т. д. Вообще, мы не умемъ понимать богословскаго характера главнйшихъ нмецкихъ мыслителей; мы все ищемъ у нихъ вольнодумства и остаемся слпы къ тому, что въ нихъ всего важне и поучительне. Въ этомъ отношеніи, въ отношеніи въ глубокой связи между религіею и умственной жизнью, можно позавидовать протестантамъ. Отдлившись отъ церкви, оставшись наедин со своею совстію и съ Библіею, они естественно направили свой умъ на обще-религіозные вопросы и на изученіе Писанія. Они всячески пытались создать себ философію, которая возвышалась бы до внутреннйшаго смысла религіи; и дйствительно, какъ Аристотель свою метафизику называлъ теологіею, такъ и геніальныя системы нмецкаго идеализма можно прямо назвать рядомъ попытокъ научнаго богомыслія. Съ другой стороны, цлыя поколнія ученыхъ, со всей нмецкой основательностію, со всмъ нмецкимъ прилежаніемъ, посвящали себя изученію Библіи. Священная книга была изучена до послдней іоты, была изслдована во всевозможныхъ отношеніяхъ. Протестантская экзегетическая литература есть нчто удивительное въ своемъ род, представляетъ колоссальный трудъ, который ясно свидтельствуетъ о религіозномъ воодушевленіи трудившихся. Можно быть недовольнымъ иными выводами этихъ толковниковъ, можно и философскій идеализмъ считать одностороннимъ взглядомъ, но, во всякомъ случа, задумывая лучшую экзегетику и лучшую философію, приходится идти въ школу къ протестантамъ и постараться превзойти то, что они сдлали.

Такимъ образомъ, и Ренанъ, примыкая къ нмецкой наук, въ сущности и тмъ самымъ примкнулъ съ протестантству. Его уваженіе къ религіи было великою новостью для парижанъ, но по ту сторону Рейна оно никого не удивило. Онъ сталъ употреблять формулы Гегеля, сталъ излагать взгляды библейскихъ критиковъ, но все это въ Германіи было хорошо знакомо каждому прилежному студенту богословія, и нашлись строгіе нмцы, которые рзко обличали подражателя и въ слабомъ пониманіи философіи, и въ поверхностномъ знакомств съ трудами экзегетики. Такъ судилъ, между прочимъ, знаменитый оріенталистъ Эвальдъ, очень религіозный человкъ, который еще въ пятидесятыхъ годахъ самъ написалъ и Исторію израильскаго народа и Исторію Христа. Въ заключеніе своего разбора Жизни Іисуса Ренана, Эвальдъ говоритъ: «Если теперь мы возвратимся съ тому, что въ этомъ сочиненіи можно найти добраго и прекраснаго, то мы замтимъ, что все это заимствовано изъ нмецкихъ источниковъ и есть не что иное, какъ плодъ послднихъ трудовъ Германіи….. Говоримъ это не для того, чтобы потребовать себ навалъ честь, весьма скудную, если взять эту книгу въ ея цломъ; но мы удивляемся, что нашъ авторъ, вопреки своему обычаю, уже не ссылается больше на Германію, и что онъ, во всей своей книг не упоминаетъ о тхъ нашихъ трудахъ, которые относятся къ предмету его сочиненія» (Gr"ott. gelehrte Anz. 1863).

И такъ, религіозный складъ мыслей, слды котораго мы находимъ у Ренана и который онъ уметъ выражать съ такою силою и искусствомъ, есть, во-первыхъ, плодъ протестантства. Ренанъ протестантъ, насколько онъ сознательно держится своихъ идей. Всякій фактъ, всякій текстъ онъ возводитъ къ ихъ общему, отвлеченному смыслу, и религія для него есть только дло совсти каждаго.