Несколько карт из цыганской колоды

– А что, если центр находится где-то еще раньше? Да и потом, зачем его искать? Ты ведь сама говоришь, что важно держаться направления, подставив лицо ветру. Что, если центром был мой военком? Зачем мне его искать? Это будто бы дверь, которую закрыли у меня за спиной… Нечего уже туда тарабанить. Там уже пусто… А насчет армии, я даже не знаю. Перед тем как попасть в этот «санаторий», я встретил, было, одного человека. Когда я служил, он был капитан. Сейчас майор. Предлагал вернуться. Обещал устроить инструктором туда же в Краснокутскую учебку. Думаешь, стоит?

– Не знаю, подумай, – ответила я и почему-то почувствовала в душе какую-то необыкновенную легкость, если не феерическое веселье. Это было так странно…

– Странно, но мне почему-то радостно от этого разговора с тобой… Представляешь, я уже много лет не испытывал подобного чувства. Знаешь, Наина, я попробую, если меня возьмут, конечно. Все-таки, много времени прошло. Возможно, придется потрясти наградами.

– Что ж, потряси. На то они и награды.

– Мне пора, Наина! Я должен идти!

–Я бы хотела сказать тебе на прощание одни слова. Кирилл, когда-то они просто пронзили меня:

«Освобождение в оковах, утешение неумолимо», подумай над этими словами, и… Возвращайся! Следующей ночью я обязательно буду ждать тебя.

***

Прошло уже более недели с тех пор, как я ее нашел. И действительно, многое изменилось. Во-первых, вернулся сон. Видимо, что-то во мне все-таки изменилось, поскольку доктор по нескольку раз в день теперь заглядывает мне в глаза, бьет молоточком по коленям, и будто бы с удивлением говорит себе под нос: «Славно-славно». У меня же и впрямь все теперь иначе. Появился какой-то вектор, направление, и я, не колеблясь, определяю, что мне нужно, а что нет. Паша, мой давешний товарищ, хлопотал над моими документами, и теперь уже почти все готово, чтобы снова надеть погоны. Это, наверное, одна из последних моих прогулок в этом больничном дворике. Хорошо сегодня, тепло, весело по-весеннему, хотя и лето, но почему-то не видно старика. Он сегодня приснился мне в каком-то странном балахоне. Подозвал меня пальцем, и сказал шепотом:

– Все очень просто, молодой человек. Все так просто, что даже говорить совестно…

– Что просто? – удивился я.

– А, терзания ваши, да и мои тоже. Все так надумано и замысловато, а между тем, ответ элементарен и давно написан. Однако мы себе вообразили, что достойны чего-то большего. Зауми нам подавай!

– О чем это вы? В чем ответ-то?

– Ответ в том, что каждый из нас должен придерживаться своего пути. И словом нашим в случае согласия должно быть – «да», а в случае несогласия – «нет», а все, что сверх того – то от лукавого. Понятно вам, наконец?

– Да не очень как-то…– ответил я.

– Ну, ничего, мой дорогой. Скоро поймете. Это просто. И с этими словами, он стал не то удаляться, не то растворяться…

Надо бы поискать его. Подхожу к «старшей».

– А где старик этот… Михаил…Черт, отчества не помню…

– Это из пятнадцатой что ли?

– Наверное…

– Так он умер сегодня ночью. Царствие небесное! Он тебе кто?

– Никто. Так, знакомый…

Отхожу ошарашенный. На душе грустно и радостно одновременно. Значит, выход есть, и старик прав, что все должно быть как-то очень просто. Все ответы должны быть рядом с нами, если не внутри нас. Надо бы с ним попрощаться, и я направился к главврачу, спросить разрешения пойти в морг.

***

– Привет, Наина. Сегодня последний день моего пребывания здесь. Страшно и непривычно выходить в мир, после столь долгого перерыва.

Я вот думаю, как начать действовать?

– Какого черта, Кирилл! Тут либо думать, либо действовать! Почему ты вообще вообразил себе, что с тобой происходит что-то исключительное и небывалое? Со своими соплями и стенаниями мы, дорогой, как пылинки в масштабах космической пустоты. И какого черта, ты думаешь, будто твоя беда и эти твои дурацкие переживания значительнее, чем беды других людей? Что ты вообще о себе воображаешь?

– Почему ты так говоришь со мной? Признаться после всех наших разговоров я не ожидал от тебя такого.

– Мне плевать на твои ожидания, Кирилл. Знаешь, я начинаю уставать от тебя. Ты до сих пор не понял слов: «Освобождение в оковах». Может быть, ты боишься, Кирилл? Ты боишься избавиться от своих страхов? Или ты боишься понять и принять на веру, что твои страдания ничуть не значительнее страданий других людей, любых – кого ни возьми, без исключения?

Прости, но ты будто сидишь в лодке, которая идет ко дну, и тупо, как барашек на заклании смотришь на то, как вода все прибывает. Ты боишься броситься в воду, и поплыть. Потому что кто-то сказал тебе однажды, что ты не умеешь плавать. И ты послушно принял это на веру! А ты не думал о том, Кирилл, что возможно ты умеешь плавать, но просто забыл об этом. Что если остается только вспомнить.. Но для этого надо прыгнуть в воду.

–А если я не выплыву, что тогда?

–Ну значит, не судьба! – ответила она спокойно, – Одним утопленником будет больше.