Несколько карт из цыганской колоды

И, быть может, я как раз и молчала так долго, находясь наедине с собой, чтобы однажды превратиться в слух. И я внимала его рассказу, который был неровен и сбивчив, но даже через экран я чувствовала его состояние, и мне казалось, что даже буквы, возникающие на экране, набранные его рукой, были необычными, казалось, они дрожали от напряжения вместе с его голосом, хоть я, понятно и не слышала его. У моего виртуального собеседника, нервы были подобны оголенным проводам, разбрызгивающим жгучие искры, и я чувствовала это. Временами он куда-то исчезал, и я с волнением, ждала появления новых букв, следующих нервных, пронзительных строчек. И по мере того, как я узнавала все больше, я стала испытывать тревогу за этого человека. Казалось, он подошел прямо к самому краю пропасти и смотрит вниз. Может быть, его еще можно оттащить от этого края, а может быть, и нет. И тогда я решила встать на этот край вместе с ним и заглянуть в пропасть, а там… Будь что будет!

                        ***

– Все, Наина! Уже светает. Мне нужно возвращаться. Продолжим завтра, если не возражаешь.

– Ладно, до завтра.

Я погасил экран, и размеренное гудение дисководов убежало куда-то по проводам вниз, словно вода в душевой. Стало совсем тихо. Я встал и двинулся к двери. Теперь главное – выйти незамеченным. Это, пожалуй, самое трудное во всей моей экспедиции, ведь я не вижу ничего, что там за дверью. Обычно, я приоткрываю ее, и в щель смотрю вперед. Видно, примерно, метров на десять, но это все же лучше, чем ничего. Затем делаю щель чуть пошире, и выставляю небольшое зеркальце, которое я стащил у стоматолога во время очередного осмотра.

Сзади вроде бы тоже никого. Делаю щель пошире и убеждаюсь, что коридор пуст. Пустынное черное пространство, заполненное тишиной, и едва слышным звуком неведомо где капающей воды. Выхожу на цыпочках, прикрываю дверь. Замок едва слышно защелкивается. Проползаю мимо ординаторской – там тихо, затем на лестницу… Все, здесь уже никакой опасности. Даже если меня и увидят, я вполне могу сказать, что выходил в туалет. В общем, я дошел до своей комнаты без приключений и лег. Закрываю глаза.

…Желтый унылый пейзаж, пыльная дорога, петляющая между холмов. Я лежу в распадке между больших камней. Вся остальная группа немного поодаль. По дороге проезжает старенький совсем разбитый грузовик без одной дверцы. В кузове человек пять. Кабину видно хорошо. Там два человека. Прицеливаюсь, легко касаюсь спускового крючка. Выстрел, словно тихий хлопок… Крики. Грузовик остановился, люди высыпали из кузова и улеглись прямо на обочине…

Не могу спать. Погасил ненужный теперь свет ночника – рассвело совсем. Что же Наина? Ну рассказал я ей, и что дальше? Правда, говорят, что эффект не приходит сразу. Хорошо бы, чтобы выздоровление началось с возможности снова спать, или хотя бы не видеть те чужие смуглые лица в перекрестье прицела…

                        ***

Прогулки мне тоже изрядно опостылели. Оно и понятно – один и тот же двор. Одни и те же люди. А вот и тот старик-философ. Подхожу поближе, и мы раскланиваемся.

– Как поживаете? – спрашиваю.

– Да ничего, живу вот пока…Как видите, – отвечает он довольно безразлично.

– Как продвигается ваша философия?

– Да, видите ли, молодой человек. Я все время кручусь около тезиса «Просите, и дано вам будет». Однако все не так просто как я думал поначалу. Вот, скажем, прошу я смерти. Уже пять лет слишком прошу и что же?– он поднес ладони к лицу.

– Ну, может быть просить надо как-то по-особенному?– предположил я.

– Просил я по-всякому, и уж отчаялся- было. Думал, что сам тезис слишком фигуральный, не годный к решению узких житейских проблем. А вот теперь я считаю по-другому, – старик замолчал, жуя губами и глядя куда-то вдаль, поверх моего плеча.

– И каково же ваше мнение теперь?

– Нельзя просить у Христа того, что противно Христу. Ведь, по сути дела, я хочу совершить самоубийство его руками. Понимаете? – сказал он тихо.

– И каков же выход? – его идея заинтересовала меня.

– Если бы я знал, молодой человек, выход, я бы с вами тут уже не разговаривал… Я не знаю, что делать, в том-то все и дело. Я понимаю так, что бывает так, что ставят нас в начале тоннеля, двери за спиною закрывают, и идти можно только вперед. Ни назад, ни в сторону выхода нет. Следовательно, не следует терять время на боковые поиски, на попытки открыть дверь у себя за спиной. Нужно напротив – бежать вперед изо всех сил. Что это значит в моем случае, я пока не знаю. Но думаю, вот об этом-то и можно спросить, руководствуясь тезисом «Стучите, и отворят вам».

Старик вдруг сел прямо на траву и обхватил лысую голову руками. Я отошел в сторону. Как просто и ясно. Но что же это может значить в моем случае? Интересно, что скажет на это Наина? Может быть, это значит, что должен вернуться обратно в армию? Да, пожалуй, это и стоит с ней обсудить…