Непонятый «Евгений Онегин»

Но не слишком ли расширительно такое толкование? Не проще ли оно и скромнее? Будем вглядываться в детали — увидим, что Пушкин (по мере продвижения романа) строже относится к стыковке крупных единиц времени (годов), чем мелких (единиц суточного цикла).

Сентенция 17-го примечания уже почти двести лет остается предметом осмысления пушкиноведов. Но ни разу не возникал сопутствующий вопрос: если в романе время расчислено по календарю, то когда это сделано? Возможные варианты ответа: а) изначально, при обдумывании плана задуманного произведения; б) в процессе работы; в) по завершению работы, при составлении примечаний. Первый и третий варианты ответа уместно отклонить. Первый — потому что Пушкин отправился в долгий путь без предварительно обдуманного плана: роман сам создавал (меняющуюся!) интригу, которую интересно было разрабатывать. Третий отпадает сам собой: когда роман закончен, его хронологию уже поздновато расчислять (тем более, что роман отдельными главами уже печатался), это возможно лишь зафиксировать, что и сделано в 17-м примечании.

Остается второй вариант ответа — в процессе работы; ответ четкий, но требующий уточнений, поскольку работа растянулась на многие годы, значительно больше, чем по пушкинскому подсчету, тоже не маленькому (7 лет, 4 месяца, 17 дней). Предпосылки привязки сюжета к историческому времени — заметная с самого начала роль исторического фона и включение в число действующих лиц поэта, человека с известной читателям «датированной» биографией.

Первая помета «расчета» броская: опорное событие первой главы помечено концом 1819 года в предисловии к ее изданию (вышла в свет в феврале 1825 года). При всех переменах и уточнениях эта веха оставлена незыблемой.

И все-таки на наш вопрос, когда в романе время расчислено по календарю, ответ вначале получается растянутым: май 1823 — октябрь 1824 года. Это время работы над первой главой. Пушкин датирует работу только над черновой рукописью; беловая рукопись не датируется. Мне не известно, когда написано предисловие к публикации главы. Потому и дата расчисления растянутая.

Итак, счастливый (успешный, удачный) отрезок светской жизни Онегина по первому замыслу укладывается в один год, именно 1819-й. В конце года мы видим героя уже усталым, в канун (или в начале) его кризиса.

Тут надо учитывать ряд обстоятельств. На ту пору Пушкин не воспринимает эти годы какими-то исключительными — годы как годы. Как водится, они «в полосочку», т. е. с чередованием светлых и темных полос. Для поэта они овеяны ностальгическими воспоминаниями о начале собственной самостоятельной жизни («уносились мы мечтой / К началу жизни молодой»). Они омрачены разрывом со светской чернью («Я вас бежал…»). Перемены зрели. Пушкиноведение упорно не хочет видеть, что поэт начинал роман совсем с другим героем, чем продолжит и закончит. Онегин в первой главе молод, на два года моложе поэта. Пушкин лишь слегка для себя и героя разводит вступление в самостоятельную жизнь.

Обозначив в предисловии к главе пересечение сюжетного и исторического времени, Пушкин этим пока что и удовлетворен. Он не стремится теснее синхронизировать время сюжетное, частное с временем историческим, общим. В первой главе это, быть может, особенно заметно. Светские похождения Онегина занимают всего лишь год, а приключений много, они разные, ясно, что им тесно. А на дружбу автора и героя отведено вообще только полгода, причем описываются их частые прогулки по набережной Невы в белые ночи, которых ссыльный Пушкин в 1820 году уже не увидел.