Нелюбимый

Когда родилась Энви, Грегоф покинул Эдиншир, отправившись в очередной поход. Он старался как можно меньше видеть дочь, пытаясь всеми силами не полюбить, не привязаться к ней. Пусть лучше так, чем смотреть, как твое дитя настигает неминуемая расплата за твой собственный роковой проступок.

Потом появилась Айви, и Грегоф вздохнул спокойнее. Ведь Айви родилась не от него. По всем законам чести, барон должен был сгореть от позора, но, вопреки всему, он ликовал — ведь Айви оказалась тем самым существом, которое он не побоялся полюбить. Чужая дочь — которую как будто и не жалко, чужая кровь, которая (он искренне на это надеялся) защитит девочку от страшной расплаты…

…Грегоф согласился помочь Фретту. Для себя он решил тогда две вещи: во-первых, этот поход станет для него последним, после чего с драконоборчеством будет покончено; во-вторых, за помощь он потребует с Фретта достойную плату — обещание взять в жены одну из его дочерей.

Фретт согласился. Вместе с Грегофом они одолели могучего Кэролайна, потом разделались с его братом Теодорисом. Хитрый дракон, почуяв приближающуюся гибель, отступил на север, пытаясь спрятаться в запутанных пещерах Снежногорья, но Грегоф знал — живым такого врага оставлять нельзя.

Молодой герцог и барон отправились следом за драконом и одолели его, загнав в один из тупиков Снежногорских пещер.

Фретт спешил покинуть неуютное, страшное подземелье, но осторожного Грегофа терзали недобрые предчувствия, и, на свой страх и риск, он решил осмотреть пещеры, дабы убедиться, что больше в них никто не прячется.

В одном из дальних гротов барон нашел, то, что искал — совсем юного дракона, которого старшие сородичи сохранили от людских глаз.

Грегоф навсегда запомнил ту встречу. Серые стены грота освещала пара длинных лучей, проникших сквозь отверстие на потолке. На припорошенном песком полу возился дракончик — совсем маленький, не больше борзой. Его тело покрывали полупрозрачные пластинки еще не окрепшей брони, а огромные глаза сияли расправленным золотом. На тонких конечностях барон насчитал по шесть пальцев — признак наследника рода Шести Ветров.

Грегоф смотрел на детеныша, а тот, не замечая присутствия человека, играл — катал по полу обглоданную человеческую голову. По всему дракона нужно было убить, но в тот момент рука барона налилась тяжестью, и ладонь вспотела, предательски скользя по рукояти меча…

— Что же вы ждете, барон?! — оклик подоспевшего Фретта вернул Грегофа к реальности. — Он не должен уйти живым!

От неожиданности дракончик подпрыгнул на всех четырех лапах и уставился на людей испуганно и удивленно. Глядя в его невероятные золотые глаза, Грегоф оцепенел, не в силах двинуться или пошевелиться.

Пока барон стоял, тупо таращась на удивительного детеныша, Фретт выхватил меч и двинулся к дракону. Тот испуганно зашипел и попятился к узкому темному лазу в дальней стене, все быстрее и быстрее. Понимая, что враг уходит, Фретт размахнулся и швырнул в него свое оружие. Острый клинок пробил слабую броню юного дракона и вошел ему в бок, окрасив алыми брызгами радужные тонкие чешуйки. Зверь взвизгнул отчаянно и, собрав последние силы, нырнул в спасительный проход.

— Ушел, — Фретт разочарованно взглянул на барона.

— Он не выживет, — успокоил Грегоф. — Мы завалим выходы из пещер камнями так, что ни одно живое существо не выскользнет наружу…

…. Прошло много лет, многое забылось, но когда после долгих и безуспешных поисков Айви Грегоф увидел на земле шестипалый драконий след, он понял, что прошлое нельзя завалить камнями, а долг Хоу еще не возвращен до конца…

***

Возлюбленный был так прекрасен. Наконец-то Айви могла вдоволь им налюбоваться. Она смотрела во все глаза, но мужественная фигура таинственного друга расплывалась в сумраке, а черты лица, которые Айви безумно хотела рассмотреть и запомнить, были какими-то смутными, сумбурными. Разглядеть отчетливо получалось лишь глаза, те самые, золотые, самые прекрасные на свете…

Он что-то говорил Энви, и Айви не могла разобрать слова, и не могла вспомнить, как все они оказались в этой пещере. Она прислушивалась, но слова Возлюбленного лились дождем, журчали, баюкали, отрывая от реальности, топя в мягком мраке. «Зачем он говорит с Энви? О чем? Что мы делаем тут? Что происходит?» — мысли путались в голове Айви, спонтанные, ленивые, тело не слушалось, костенея в колдовском ступоре.

Он все еще говорил, перед Ним расплывалась мутным пятном Энви. Она тоже что-то говорила, но ее слова звучали в ушах Айви каким-то невнятным бульканьем. И что-то было не так…

С невероятным усилием баронесса скосила глаз. Из темного прохода мимо нее ползло нечто худое и вытянутое. Зрение вмиг сфокусировалось, очерчивая зеленым тусклым светом страшные костлявые челюсти-пилы, усеянные острыми квадратами мелких зубов.

Айви хотела закричать, предупредить Его об опасности, но вместо крика из ее рта донеслось лишь сдавленное невнятное мяуканье — губы и язык словно парализовало. Он услышал, но, похоже, поздно, страшная тварь метнулась стремительно и кинулась ему на грудь, впиваясь в горло зубами…