Нелюбимый

Спустя миг напротив Энви заискрило зеленым, а потом в воздухе повис светящийся комок. Тусклый свет вырвал из мрака Айви. Энви содрогнулась, увидев сестру. Теперь ее лицо выглядело еще более бесцветным и мертвым, чем прежде. Глаза, затопленные чернотой, смотрели пусто и безумно.

— Что происходит, Айви? — с надеждой спросила герцогиня, понимая, что ответ она вряд ли получит.

Сестра молчала, продолжая бессмысленно таращиться перед собой.

— Она не ответит, — раздалось в ответ.

В слабом зеленом освещении двинулась тень, встала подле Айви. Энви разглядела очертания укрытой плащом человеческой фигуры, тут же спросила резко:

— Кто ты и что тебе нужно от нас?

Неясная тень двинулась, расплавленным золотом блеснули из-под капюшона горящие глаза.

— Я — Гвенделайн, последний дракон из рода Шести Ветров.

— Зачем мы тебе? — спросила Энви, пытаясь выдержать страшный взгляд своего таинственного пленителя.

— Я жажду мести, — ответил тот, и голос его стал похожим на шипение змеи.

— За что ты собрался мстить мне? Какое зло я тебе причинила?

— Не ты, глупышка, во всем виноваты твои отец и муж. Опьяненные жаждой уважения и славы, они убили моих братьев Кэролайна и Теодориса, а меня, поверженного и израненного оставили умирать там, в Снежногорье…

— Твои братья держали в страхе весь Союз и никого не щадили, — глаза Энви полыхнули гневом. — Крестьяне Тэсса умоляли Фретта защитить их, а отец помог ему…

— Твой отец был сильным драконоборцем, и чтобы истреблять великих зверей он даже продал душу Хоу.

— Мой отец, славный воин и уважаемый человек, он спас множество людей от ваших клыков… — вступилась за барона Энви, но Гвенделайн тут же зло оборвал ее пылкую речь.

— Даже тысячи людских жизней не равноценны жизни дракона. Чего стоят жалкие душонки каких-то крестьян? Они дешевле вчерашней пыли. Как ты смеешь ставить их мне в укор. Не пытайся убедить меня в своей правоте, глупая девчонка! — прорычал монстр, и голос его, отразившись от стен, загремел эхом по скрытым во тьме переходам пещеры. — И герцог, и барон поплатятся за все драконьи головы, что лежат в подвалах их замков. А ты умрешь у них на глазах, на пару со своей безмозглой сестрицей… Грегоф… Фретт…Они ведь придут сюда, придут совсем скоро…

— Придут, не сомневайся, — холодно ответила герцогиня, — Так что лучше отпусти нас! — она снова взглянула на отрешенное лицо Айви. — Что ты сотворил с ней?

— Забрал ее глаза, чтобы из года в год наблюдать за своим врагом, чтобы смотреть, как изо дня в день он становится старше и немощнее, как он дряхлеет и теряет свою былую силу, расплачиваясь за нее с Хоу. О, да! Хоу коварна, и победы, одержанные с ее помощью, не приносят радости. Я многое увидел, поработив разум твоей пустоголовой сестрицы. Сделать это было несложно, чего еще ожидать от простолюдинки?

— Простолюдинки? Как ты смеешь оскорблять дочь барона?

— Дочь барона… — Гвенделайн засмеялся скрипучим, злобным смехом. — Я тоже так думал и потратил несколько лет на то, чтобы одурманить разум твоей глупой сестрицы — любимой дочери Эдинширского барона. Каково же было мое разочарование, когда я понял, что околдованная мною девка, хоть и дочь баронессы Клодины, но отец ее вовсе не Грегоф.

— Значит, это ты заставил ее отказаться от свадьбы? — тихо спросила ошарашенная новостью Энви. — Чтобы женою твоего врага стала настоящая дочь барона Эдинширского…

— Да, — прошипел собеседник, — именно так. И теперь они оба — Фретт и Грегофф — сперва потеряют то, что им дорого, а потом лишатся своих никчемных голов.

***

…Это случилось почти двадцать лет назад, когда драконы наконец оставили в покое Эдиншир и отступили на юг, в Меримос, Эйн и Тэсс. Тогда от клыков безжалостного Кэролайна погиб тэсский герцог, чьи земли перешли по наследству его сыну, юному Фретту. Тот, хоть и был еще совсем мальчишкой, сообразил, что без существенной помощи со стороны не сумеет защитить разоренное чудовищами герцогство, и обратился за подмогой к Грегофу.

После долгих раздумий, барон согласился. Нельзя сказать, что такое решение далось ему легко, ведь именно тогда он, охваченный эйфорией славных побед и предвкушением новых свершений, впервые столкнулся с последствиями рокового договора, заключенного с коварной богиней дикого юга. Тогда он без памяти влюбился в красавицу Клодину, стал ее мужем, но вместо долгожданного тепла получил лишь холод, а вместо любви — сдержанное, безразличное презрение. Именно тогда, после свадьбы, Грегоф начал понимать, как же сильно он просчитался, как дорого заплатил за обретенную силу Хоу…

Осознав, что никогда не сможет завоевать любовь Клодины, Грегоф смирился с несговорчивостью жены, да и душу его теперь терзали совсем иные раздумья. Он вспомнил про страдания и беды, обещанные Хоу, и понял с ужасом, под какой страшный удар подставил своих будущих детей. Барон решил обмануть богиню и закрыть свое сердце на замок. Он помнил ясно — Костеногая обещала беды лишь тем, кого он полюбит, значит, нужно оставить любовь под запретом — навсегда…