Нелегкий выбор

— Я знаю, милая, что тебе рано ложиться спать, но на всякий случай давай наденем пижаму, — предложила она Райли в ее комнате. — Может, хочешь что-нибудь съесть?

— Только водички, — ответила девочка, растирая красные распухшие глаза.

Лэйни вышла в ванную и наполнила водой стакан. Пока девочка пила — медленно, по глотку, — она сидела рядом, обнимая ее за плечо и слегка покачивая. Едва переодевшись, Райли забралась под одеяло, хотя вечер едва наступил.

— Я, пожалуй, посплю, — сказала она так тоненько и жалобно, что у Лэйни сжалось сердце. — Ты ведь утром еще будешь здесь?

— Конечно. И утром, и вечером, и всегда.

Лэйни наклонилась поцеловать девочку. Если не Тим, то Райли искала у нее защиты и утешения, не отходила от нее ни на шаг, словно боясь, что Лэйни исчезнет.

— Обещаешь, что не уедешь?

— Клянусь. А теперь постарайся уснуть.

За окном уже совсем стемнело. Погасив свет, Лэйни направилась к двери.

— Не уходи! — вдруг взмолилась Райли. — Побудь со мной.

— Хорошо, милая. Я посижу рядом в кресле-качалке.

Девочка кивнула, и Лэйни уселась в старенькое кресло, где Фэрил когда-то кормила детей грудью. Размеренно покачиваясь, она прислушивалась к тому, как дыхание спящего ребенка становилось все ровнее, пока не затихло последнее отрывистое всхлипывание и не наступил глубокий сон.

Наверное, нужно было спуститься вниз к гостям, но двигаться не хотелось, и Лэйни продолжала сидеть, разглядывая бесчисленные игрушки, обводя взглядом стены, сплошь заклеенные постерами, картриджи видеоигр, сложенные в аккуратные стопки на подоконнике.

Узнав новость о смерти Коулов, Лэйни так ни разу и не задумалась о том, как же это случилось. Она боялась, что поддастся отчаянию и будет скорее обузой, чем помощницей, поэтому отложила раздумья на будущее и решала одну за другой мелкие текущие проблемы: укладывала чемодан, покупала билет, давала необходимые распоряжения. И вдруг на нее разом обрушилась вся сорокавосьмичасовая усталость, вся необъятность случившегося.

Ей придется переехать в Коннектикут. Как опекун Тима и Райли, она должна жить с ними в одном доме, заботиться о них. В сущности, она — их новая мать, и ей положено знать, чему их учить, что им разрешать, а что запрещать, как любить их родительской любовью.

«Но я ничего этого не умею. Джон, Фэрил, как могли вы принять столь важное решение так легко, так беспечно!»

Фактически она подписала тогда обязательство перечеркнуть всю свою жизнь, словно это можно было сделать мановением руки. И вот теперь ничего не остается, кроме как заняться воспитанием детей, о котором она не имеет ни малейшего представления.

Лэйни встала и подошла к окну, глядя на аккуратно подстриженную живую изгородь. Вид ее напомнил детство, проведенное в Ла-Рошели, и то, как она и Фэрил, пятиклассницы, после школы бродили туда-обратно между своими домами, потому что никак не могли наговориться на прощание. Глаза снова наполнились слезами, и Лэйни не мешала им катиться по щекам.

Дом Коулов всегда встречал ее не только теплом и любовью, но и оживленной активностью, движущей силой которой была, конечно, Фэрил. Теперь же казалось, что сердце дома перестало биться. В нем поселилась угрюмая тишина.

«Я не смогу заполнить эту пустоту. Что я мшу дать этим детям?»

Лэйни повернулась к спящей Райли, на усталом личике которой даже во сне не растаяла тень душевной боли. Никогда еще она не чувствовала себя такой ни на что не годной и такой пристыженной собственной никчемностью. Фэрил доверила ей величайшее сокровище своей жизни, и это, увы, оказалось ошибкой.

— Простите меня, — прошептала Лэйни в полумрак комнаты, не зная точно, к кому обращается: к Джону и Фэрил или к их детям.

Внизу громко хлопнула дверь. Это отвлекло Лэйни от невеселых размышлений, и она прошла в комнату для гостей. Она всегда устраивалась там, приезжая в дом Коулов, тем более что на сей раз чета Бекли предпочла занять летний домик. Ей пришла было в голову мысль перебраться в спальню Фэрил, но она с ужасом отказалась от этой мысли. К тому же это еще больше расстроило бы детей. Что ж, она не возражала остаться на какое-то время в комнате для гостей, которую шутя называла «моя комната».

Расчесываясь перед зеркалом, Лэйни немного порепетировала любезное лицо, намереваясь наконец спуститься к гостям. Позже нужно было позвонить Карле, которая предложила собрать ее вещи и доставить их в Медоувью, но, кроме одежды, ничего больше не приходило в голову. Может быть, пригодится записная книжка… бумага для набросков, краски и маркеры… любимая кружка? Но если привезти все это сюда, то назад дороги уже не будет. Все равно что дать присягу остаться в этом доме навсегда… впрочем, разве не так все и выйдет? Наверное, именно так, но пока поверить в это не удавалось.

— Подумываешь о том, чтобы сбежать? — шепотом спросила Лэйни у своего отражения.

Она бросила расческу на кровать и вышла в коридор. Дверь в комнату Тима была плотно прикрыта. Лэйни постучала.

— Уходи! — прозвучал тихий ответ.

Она приоткрыла дверь. Тим стоял у окна все в том же голубом джемпере и шерстяных брюках, в которых был на похоронах.