Некромант и такса

С Леопольдиной мы познакомились у фонтана, она преподает городским барышням этикет, манеры, иностранные языки и плетение кружев. Так это называется. На самом деле она, конечно, неплохо одарена. Ведьма это не только дар, это убеждения. И она убежденная. Зрелая. Которая не собирается замуж, как бы ни мечтала тетушка развести в Бромме побольше маленьких колдунят. Это грустно, конечно. Не будь внутренних правил ковена, по которым ведьма не должна выходить замуж, на этот раз я мог бы и не разочаровать вдову. Мы с Леопольдиной раскланялись, понимая друг друга без слов, и я ушел к себе наверх.

Предполагая остаться без обеда и без ужина, я купил в булочной сдобный крендель, попросил на кухне еще кофе – мне сварили мало, но крепкий, словно яд. Сейчас безбожно крошу хлебом на пол, кормлю кусками собаку и пытаюсь разложить день по событиям. Мне напомнили о семье, и теперь на душе кошки скребут. Хочу увидеть детей, соскучился в дороге и под чужими крышами. Тоска по Аннидору и родным такая, что сердце давит, и это не фигура речи.

С сегодняшнего дня мы начинаем торопиться.

В замок я решил с собой взять Душечку. Он большой и кулаки его выглядят серьезно. Никто же не знает, что махать ими он стесняется. На вид хороший такой громила с придурковатым выражением лица, сила есть – ума не надо. По дороге Душечка истерзал меня вопросами. При Фальке и майоре он кроток и молчалив, с чего ко мне такое непочтение, не знаю. Братством он был приставлен меня беречь, поэтому проникся ко мне покровительственными чувствами, наверное. А куда мы идем, а что там за место, почему в городе так беспокоятся, одно, другое, пятое, пятидесятое…

Я и половины не смог ответить из того, что он спрашивает. К тому же, я до сих пор не уяснил его роли в нашем путешествии к иберринской границе. Есть у него отдельное поручение и он талантливо прикидывается дураком, или он правда простак, которому хитрость заменяет ум? Поэтому не знаю, что можно ему сказать, а что нет.

Шел в замок я вовсе не по поручению магистрата. Магистрату нужен треск, шум и барабан, а не настоящая колдовская работа. Упокоить ведьму из Могильцев дело необязательное. Видимость, что отцы города бдят на страже общего благополучия я им создал, пусть будут довольны. Мне самому важнее понять, чего она добивалась. Чего хотела настолько сильно, что рассталась с жизнью. Или, может быть, чего хотели от нее, что легче было упасть с башни, нежели согласиться. Я надеялся найти ответ.

Колдовские братства существуют не просто так. Нужен противовес силам, которые хотят приблизить конец мира. Святоши, конечно, думают, будто это они. А в братствах считают иначе. Что касается меня, я не просто верю, я чувствую, что всё это так. По ту сторону границы комок зла, он катится мне навстречу, он ближе с каждой минутой. Остановить его надо не по политическим причинам, даже не по причинам соблюдения равновесия и устава братства. А потому, что мне страшно. Я не трус и не истерик, но у меня семья. Я не хочу, чтобы мои дети, обладая частью моего дара, однажды почувствовали то же, что чувствую там, за горами, я. Если на то пошло, я не хочу, чтобы их дар развивался от крови и смерти, как случилось со мной. Пусть лучше заглохнет. А для этого кровь и смерть за горами нужно остановить.

Какое касательство все это имеет к Бромме? Дурное, неприятное. Утренние газеты пишут, что в Приссе, беррийской столице, снова голод. Нет хлеба, нет мяса, все это происки контрреволюции, но нет даже свинца для пуль, чтобы бороться с контрреволюцией, все запасы расстреляли в первые годы установления Справедливости. Выручает Машина, без Машины Революция была бы невозможна, ибо у республики и Народа столько врагов, что ни один палач с ними не справился бы. Контрреволюция прорастает повсюду. В том числе, у непонимающих благо Освобождения соседей.

Тут я не согласен. С нашей стороны границы очень даже понимают благо освобождения Иберрины, ближнее благо своего кармана без прозрения в будущее, в котором это благо может обернуться отлитым в пули злом, направленным против нас же. Свинцовые гробы ушли контрабандой за кордон без колдовства. Просто потому, что там огромный спрос на свинец. Нужно бы сказать это настоятелю. И еще сказать, что в списках приговоренных к встрече с Машиной есть аббат Нелен. Послезавтра в Кальбаре будут и аббат, и Машина. И, наверное, я.

Ладно, напишу про замок.

Ворота по обыкновению оказались закрыты. Страж встретил нас неприветливо, окинул с сквозь решетку угрюмым взглядом.

– Я к профессору, – сказал я. – Вот мое разрешение.

– Не могу прочесть, – отказался страж. – Неграмотен. Днем пропускать не велено.

– Я мастер-некромант Аннидорского братства, – попробовал настаивать я. – Я здесь по приказу городских властей, ищу неупокоенный призрак. Вы обязаны меня пропустить. Позовите того, кто грамотен, и я войду.

– Здесь нет таких, у меня распоряжение никого не пускать. – Страж повернулся к нам спиной и поковылял в свою будку.

– Я должен поговорить с профессором! – крикнул я ему вслед.