Читаем Недостреленный (АИ) полностью

— Парень, ты ж Кузнецов? Мне товарищ Петерсонс рассказывал… Что у тебя там, гармошка? Сыграй нам что-нибудь боевое! Поддержим товарищей, подхватим песню. Пусть знают, что и мы не лыком шиты!

Я не стал объяснять разницу между гармошкой и баяном, а стал спешно вспоминать, снимая с плеча и раскрывая футляр, что бы сыграть. "Интернационал" что ли? Да нет, мелодия там так себе, не боевая, не маршевая. Взяв в руки баян, решил — марш так марш. Стал извлекать из баяна ритмичные звуки и петь, меняя текст на ходу:

Белая армия грабит народ,Снова готовит помещиков гнёт.Но от тайги до британских морейКрасная Армия всех сильней.

Петь про "чёрного барона", который "готовит нам царский трон" было совсем неуместно. Бароны ни Врангель, ни Унгерн ещё не проявили себя, да и царский трон никто восстанавливать не хотел.

Так пусть же КраснаяСжимает властноСвой штык мозолистой рукой,И все должны мыНеудержимоИдти в последний смертный бой!

Закончил припев и продолжил новым куплетом, вспоминая различные вариации песни:

Мы защищаем рабочий класс,Кто же посмеет идти против нас?Ведь от тайги до британских морейКрасная Армия всех сильней!

Затем спел еще раз припев и начал новый куплет, подбирая слова:

Красная Армия, марш, марш вперёд!Народ трудовой нас в бой зовёт.И от тайги до британских морейКрасная Армия всех сильней!

Петь в этом куплете о Реввоенсовете, "который в бой зовёт", я не решился, это стало бы явным анахронизмом. Реввоенсовет Республики в моей реальности создался в конце августа-начале сентября 1918 года, и меня сейчас бы никто и не понял. Куплет про "раздуем пожар мировой" вовсе петь не хотелось. Сжечь дотла свою страну ради мифической "мировой революции"? Нет уж, обойдётесь. Наш народ мне дорог, и не хочу делать из него дрова для чьих-то неизвестных целей. В этом же куплете петь "Церкви и тюрьмы сравняем с землёй" тоже, на мой взгляд, совершенно было не нужно. Антирелигиозной пропаганды и без меня хватало, как и перегибов в отношении к различным вероисповеданиям, а так же беззакония и бессудных расправ. Ну и "товарищ Троцкий с отрядом флотских" в песне у меня места тоже не нашел. Он сейчас, конечно, видный деятель революции. Многие считают его вторым человеком в партии большевиков, хотя он примкнул к большевикам только в 1917 году, а некоторые, возможно, назвали бы его и первым, за счёт его потрясающего ораторского мастерства и харизматичной разрушительной энергии выступлений. Но вот петь и прославлять его душа не лежала. Так что песню я завершил прежним припевом и закончил играть.[26]

Сначала несколько секунд стояла тишина, а потом меня что-то сильно ударило по плечу, так что я чуть не пошатнулся. Оглянувшись, вижу рядом здоровенного рабочего лет двадцати пяти, тоже входившего в отряд от Городского района.

— Вот это по нашему! Даёшь! Держи пять! — пробасил он и сунул мне ручищу. Я осторожно ответил на рукопожатия, даже опасаясь за целостность ладони, но руку мне пожали аккуратно и без сокрушения костей. — Я Федот, ежели что.

— Саша, — отвечаю ему.

— Хорошая песня! — отозвался Иван Лукич. — Никогда ранее не слыхал. Сам придумал?

— Да вот, пришло в голову, — смущенно промямлил я, испытывая неловкость от приписывания себе авторства. Слышать я её здесь никак не мог, в моём мире она была написана только в 1920 году.

— Ты, парень, молодец! — одобрительно произнёс Лукич. — Нам сейчас это вот как нужно, — и он провёл ладонь по горлу. — И песни свои, не буржуйские, и музыка своя. Чтобы, значит, "мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем".

Все вокруг одобрительно загудели, и по мне посыпались дружеские удары по плечам, хлопки по спине, просовывались множество ладоней для рукопожатия. Я стал вертеться на месте, отвечая на хлопки и пожимая руки, и заметил в открытой двери "пульмановского" вагона молодую круглолицую девушку, лет восемнадцати, не больше, одетую в скромное летнее ситцевое платье. Девушка до этого момента поднималась по ступенькам вагона, а сейчас развернулась держась за поручень, и посмотрела на нас восторженным взглядом с жаром и энтузиазмом юности. Я увидел спину поднимающегося за ней в вагон черноволосого мужчины на вид чуть выше среднего роста, одетого в чёрный строгий пиджак или китель. Наверное, они слушали только что прозвучавший марш, и затем начали подниматься в пассажирский вагон. Девушка еще раз оглядела нас распахнутыми горящими глазами и исчезла в вагоне. Мужчина поднялся по ступенькам, и мне стали видны его брюки, заправленные по нынешнему обычаю рабочих в сапоги. Он вслед за девушкой вошёл в вагон, и лица его я так и не увидел.

Перейти на страницу:

Похожие книги