Небо цвета крови

Но признавать свою неправоту он не стал. И даже не вспомнил, что самому пришли примерно такие же мысли, что и сестре, – когда обнаружил, что привод сломался не сам по себе, а в результате диверсии. Потому что изнанка у Леркиных рассуждений гниловатая, как ни крути. Эгоистичная и мелкобуржуазная. Не бывает будущего личного, это не зубная щетка и не кружка. Будущее, оно… как море, как небо… для всех, общее.

Но убеждать ее не стал, чтобы снова не разругаться.

Сделал упор на другое:

– Так ведь все равно бы нас они не подобрали… «Путятичу» на воду не сесть, да и места в нем для пассажиров нет. И на дым бы твой внимания не обратили. Они тут за кораблями и подлодками нашими охотятся, мы для них не интересные…

Славик ошибался.

Их суденышко вызвало определенный интерес в салоне суборбитального бота, заходящего на посадку (его юный рыбак разглядеть не сумел, видел лишь инверсионный след). И стало предметом следующего разговора:

– Рыбаки, господин генерал-майор! Может, стоит от них избавиться? Вы не против, ваше превосходительство, если я распоряжусь?

– Что значит избавиться? Каким образом? – не понял Несвицкий.

– Самым простым, выпустив пару очередей перед носом, прямо по курсу. Пусть ловят рыбу в другом месте. Второй, слушай мою…

– Отставить!

– Второй, отставить.

– Вам бы все стрелять да бомбить… Пусть ловят, до заданной точки еще полторы сотни километров.

– Как прикажете…

– Не прикажу, а скажу. Скажу две цифры, а выводы делайте сами. Сто и восемнадцать.

– Не совсем вас понял, ваше превосходительство.

– До войны Умзала обеспечивала себя продовольствием на сто процентов. И даже кое-что экспортировала на другие планеты Союза, тех же крабомаров, например. Сейчас Елизавета обеспечивает себя на восемнадцать процентов, остальное мы ввозим. Вы считаете, что все ввозимые запасы лишние для воюющей Империи? Я так не считаю. И хочу, чтобы здесь виднелся не одинокий парус – чтобы в море кишели рыболовные суда. И пугать тех, кто рискнул в неспокойные времена выйти на промысел, не позволю.

– Еще вопрос, для кого они тут ловят… – негромко, словно сам себе, произнес штаб-ротмистр Звягинцев, но дальше развивать тему не стал – внизу показалась цель их полета.

А малый рыболовный бот «Ласточка», послуживший предметом разговора, продолжал свой голодный дрейф.

– Вставай, Лерка, – сказал Славик, решив, что извинений и примирительных слов произнесено достаточно. – Вниз пойдем, вечереет. В голодуху на холоде нельзя торчать, калории быстрее жгутся…

Он поднялся на ноги, протянул руку сестре, – весь разговор они так и просидели на палубе, он у фальшборта, она у ограждения паруса.

За руку Лера взялась, и на ноги поднялась, но лицо было никакое, словно ничего хорошего от жизни она уже не ждала. Славик подумал, что надо бы сказать ей что-то ободряющее, но ничего не придумывалось…

Глаза Леры вдруг распахнулись широко-широко. Смотрела она куда-то за спину Славику.

Он резко обернулся: неужели имперцы возвращаются?

Обернулся и увидел остров. Близко, буквально в паре километров. Остров был большой, наверняка один из самых крупных в гряде Неверова, – настоящая гора, выросшая из моря.

Славик ничего не понял: почему так рано, по его самым оптимистичным расчетам оставалось дрейфовать еще дней пять… И почему он не видел землю раньше, когда над ботом летали истребители? Обязательно должен был остров показаться над горизонтом… Разве что в тумане скрывался, так вроде не было тумана над морем… Сколько ж они просидели с Леркой, не глядя вокруг?

Потом он сообразил, что это не важно…

Главное другое: они будут жить!

ОНИ БУДУТ ЖИТЬ!!!

И он радостно заорал, хлопнув сестру по плечу:

– Будем жить, дура! И будущее будет! Всё будет!

Лера несмело улыбнулась. Впервые, наверное, за последние дни.

2

Что с оружием дела обстоят у подпольщиков не самым лучшим образом, Олег понял еще до того, как спустился в красногальские штольни, один «пулемет» Зарева чего стоил… Но насколько безоружна боевая ячейка, он оценил только перед выходом на операцию. Ему, как человеку военному и даже успевшему повоевать, выдали армейский пистолет – старый и обшарпанный, еще имперский (орлы старательно сковырнуты со щечек рукояти). В общем-то, машинка вполне смертоносная на небольших дистанциях, хоть и работает на пороховых патронах. Беда в том, что патронов в обойме оказалось всего лишь три. Не велик боезапас… Два раза можно пальнуть по вооруженным до зубов «стальным шавкам», последний – себе…

Олег мог бы решить, что на операцию его отправляют фактически безоружным из-за пресловутой «черной метки», но нет – остальные участники ночной акции экипировались ничуть не лучше. Что винтовки не брали, это понятно, на ночных улицах с гауссовкой на плече даже издалека не сойти за мирного прохожего, по какой-либо надобности рискнувшего нарушить комендантский час, – патруль и документы спрашивать не станет, сразу откроет огонь на поражение. Но пистолеты и карманные разрядники уж могли бы запасти на случай партизанской войны… Не запасли.