Небо стоит верности

- Пурга и нас вчера над Таймыром зажала.

- А мы вот в Архангельск не пробились: туман! Пришлось до Ленинграда тянуть…

Я впитываю обрывки фраз, как музыку.

- Кто на ледовую?! Накладные готовы!

Митя толкает меня в плечо:

- Пошли. Нас.

- Постой, Филимоныч, - придерживает Островенко высокий и сутуловатый летчик. - Ты на Диксоне будешь?

- Возможно.

- Захвати, браток, письмо Титлову.

- С письмом, Петрович, вот к нему, - указывает Митя на меня. - Он у нас теперь помощник.

Высокий летчик сует мне в руки письмо и, придерживая за рукав, объясняет:

- Будешь в Архангельске, передай привет дяде Саше. Скажи, Вадим Падалко кланяется, а посылочку завтра соберу…

- А кто такой дядя Саша? - растерянно спрашиваю я.

- Инженер Ковалев. Он первым подойдет к самолету. Рыжий такой…

- Парень, захвати еще письмишко! Вальке Аристову…

- Ивану Семеновичу пакет прихвати, в бухгалтерии лежит…

- Демьянову посылку от жены передай!…

- Письмо Пронину!…

- Бухтиярову! Дубовой! Рутману!…

Я ошарашен обилием просьб и множеством незнакомых имен. Это, вероятно, замечает Островенко. Он заслоняет меня собой. [52]

- Тю, скаженные! - кричит он. - Заклевали парня. Всю почту волоките на самолет. Под штурманский стол. В полете разберемся, что, куда и кому. - Потом оборачивается ко мне: - Пошли!

Я поспешно шагаю за ним и буквально сталкиваюсь с человеком, спешащим навстречу. Он останавливается, окидывает меня пристальным взглядом и первым произносит:

- Извините.

Мое лицо заливает краска:

- Пожалуйста, простите… Я случайно…

- Пустяки. А вы у нас новенький? Как вас зовут?

Я называю себя.

- Рад познакомиться. Чухновский. - Крепкое пожатие руки, Чухновский приподнимает шляпу: - До свидания!

Я остолбенело смотрю ему вслед.

- Ну, чего встал? - смеется Митя. - Огородные чучела здесь не требуются. Идем!

- Филимоныч, а это правда… Чухновский?

Митя хохочет так, что на нас оглядываются.

- Ну, перестань, Филимоныч. Что я такого сказал?

Островенко обрывает смех, его глаза становятся серьезными.

- А ты не удивляйся, - говорит он. - Историю делают живые люди. Такие, как Борис Чухновский. Как мы с тобой.

- Скажешь! - хмыкаю в ответ.

Островенко смотрит на меня и снова улыбается.

На аэродроме Захарково{15}, где, вздымая клубы пыли, рулят самолеты, пахнет бензином, отработанным маслом и еще чем-то непонятным и волнующим. Такие тревожные запахи присущи большим аэродромам, вокзалам и морским портам.

Смотрю в синее безоблачное небо, куда одна за другой взмывают тяжелые машины, и в душе моей оживают давние мальчишеские мечты…

Все, что я знал до этого об Арктике, было почерпнуто из книг. Но теперь мне предстояло для себя открыть этот край полярных ночей, северных сияний и белых медведей. То, что они встречаются в Арктике на каждом шагу, как воробьи в Подмосковье, у меня не вызывает сомнения. Иначе для чего бы Митя стал брать с собой охотничий карабин и патроны с тяжелыми свинцовыми пулями? [53]

Арктика! Она еще бог весть где, а я уже ощущаю ее приметы. Вот хотя бы этот охотничий карабин… Или мешки, набитые теплым обмундированием, которое здесь, сейчас совершенно ни к чему. Я тащу свой мешок к самолету и заливаюсь потом. Еще больше мешок у командира нашего экипажа - Николая Варфоломеевича Метлицкого. Ему тоже жарко, но, в отличие от меня, он не высказывает удивления по поводу всех многочисленных и, как мне кажется, отчасти ненужных вещей нашей полярной экипировки. Что значит опыт!…

Правда, в полярную авиацию Николай Варфоломеевич пришел сравнительно недавно, а до этого был пилотом ГВФ, летал на различных внутренних линиях, имеет многолетний опыт полетов за рубежом (в числе первых осваивал линию Москва - Берлин).

Бортрадист Сергей Александрович Намесников до авиации длительное время плавал на судах торгового флота. Он чем-то похож на бортмеханика Островенко: такая же атлетическая фигура и недюжинная сила, та же уравновешенность и такое же отличное знание своего дела.

Штурманом у нас Герой Советского Союза Александр Павлович Штепенко. Как-то в годы войны довелось мне прочесть небольшую книжицу о полете летчика Пуусеппа в Америку, куда он, несмотря на опасности войны, преодолевая циклоны, бури и безбрежье океана, доставил наркома иностранных дел Молотова. Автором этой книжки был Штепенко, прокладывавший курс в том полете.

Невысокий, сухощавый, подвижный, с тонкими чертами лица и выразительными, слегка навыкате глазами, штурман наш всегда готов на веселую шутку, которая не раз скрашивала трудные будни полярных летчиков.

Таков наш экипаж, в котором я вторым пилотом. Мои обязанности предельно просты: на земле - загрузка самолета, в воздухе - помогать командиру пилотировать машину и… учиться. Никому не приходится так много учиться, сдавать различных экзаменов и подвергаться всяческим поверкам, как нам, авиаторам.