Небо над Дарджилингом

Ее разбудило лишь яркое полуденное солнце. Яна рядом не было. Усыпанная смятыми лепестками кровать давно успела остыть. Хелена чувствовала себя покинутой и одинокой.

14

После полудня она сидела во внутреннем дворе на покрытых мягкими подушками ступенях. Жаркое солнце словно просачивалось сквозь стены, и воздух пах цветами и нагретым камнем. Отливающее бирюзой темно-фиолетовое сари оттенка павлиньего пера прохладно облегало тело. Хелена поджала ноги и, упершись подбородком в колени, наблюдала за играющим со сверстниками Джейсоном. Время в Сурья-Махале остановилось. Этот дворец походил на остров, затерянный в бескрайних песках Раджпутаны. Трудно было поверить, что на дворе уже 1877 год. Дни Хелены тянулись медленно, почти неотличимые друг от друга. Казалось, ей нет и не будет другого дела, кроме как нежиться во дворе на солнце и наблюдать, как привыкает Джейсон к компании темнокожих детей, становясь для них своим, как он здоровеет и веселеет день ото дня, как улучшается его хиндустани.

Долгие часы вынужденного безделья и размеренная дворцовая жизнь среди предупредительных служанок, угадывающих любое ее желание, а также обильная пища – сдобренное приправами мясо, овощи, сладко-пряные чатни, рис с медом, лакомства из орехов, сливок и фруктов уже сделали свое дело: бедра Хелены округлились, и атласная ткань чоли натянулась на тугих грудях, к явному удовольствию Джанахары и других женщин. Но на душе у Хелены было неспокойно, тоскливо. И, как ни отмахивалась от этой мысли, она снова и снова признавалась себе, что скучает по Яну.

Его поцелуи до сих пор горели на ее губах, кожа таяла под его руками, и внизу живота с той самой ночи будто все еще пульсировала жгучая и сладкая боль, заставляя тело трепетать от страсти.

«Хузур покинул дворец на рассвете, – так сообщила Хелене словоохотливая служанка, менявшая простыни после той ночи. Она так пристально, хотя и с явным удовлетворением, разглядывала пятна крови на простыне, что Хелена стыдливо опустила глаза. – Никто не знает, когда они с Моханом Тайидом вернутся». В то утро даже приправленные корицей чатни из манго, кокосов и яблок показались Хелене пресными. Невыносимая мысль о том, что Ян поспешил убраться, едва выполнив свой долг, мучила ее снова и снова. Хелена ненавидела себя за желание принадлежать ему, быть им любимой. Но это чувство крепло в ней тем больше, чем сильнее она с ним боролась, как будто в ту ночь Невилл завладел не только ее телом, но и душой.

Внезапный шорох шелка и звон браслетов заставили ее вздрогнуть. Назрин, пожилая женщина, под началом которой состояла вся женская прислуга, пробиралась к ней через толпу резвящихся детей. Она радостно взглянула на молодую хозяйку и сделала знак рукой.

– Хузур, – выдохнула Назрин, не успела Хелена к ней приблизиться. – Он вернулся, мемсахиб.

Сердце Хелены забилось. Подобрав сари, она устремилась через двор в направлении дома, однако старая служанка удержала ее.

– Хузур хотел, чтобы вы ждали у себя в комнате, пока он не пошлет за вами, мемсахиб.

На мгновение Хелене показалось, что под ногами разверзлась земля. Она недоверчиво посмотрела в смуглое морщинистое лицо.

– Так он приказал, – настоятельно повторила старуха, сочувственно глядя на госпожу.

Хелена сглотнула и, в очередной раз раздавленная и униженная, медленно поплелась в комнату.