Не жалею, не зову, не плачу...

Таким вот манером появился в стационаре вор в законе Коля Малый. Флегмона левой голени, мастырка. Привели его из кандея, надзиратель шел впереди, а Коля шкандыбал следом, добрался весь в мыле, но потом рассказывал, как врезал мусору между глаз, когда тот хотел Коле помочь, взять под руку — не тронь мою честную воровскую руку! Со мной Коля говорил только об одном, сыпал мне вопрос за вопросом: почему Наполеон потерпел поражение при Ватерлоо? Ждал моего ответа, уличить меня, разоблачить, опозорить. Командовал мне: поди сюда, сядь. Великий император Франции проиграл потому, что начал бой с английскими войсками после обеда, а надо было начать на рассвете до прихода пруссаков. «А сколько полегло на поле боя, знаешь?» Я пожал плечами. Коля меня зашпынял: «Ты чё, совсем не слышал про Наполеона, ты же в институте учился. При Ватерлоо полегло двадцать пять тысяч французов, двадцать две тысячи англичан и пруссаков. А как его взяли в плен? — Позорил он меня с наслаждением, я ни на один вопрос его не мог ответить. — Не знаешь, как взяли в плен? А чё ты знаешь? Он сам сдался капитану английского фрегата, весь экипаж выстроился и отдал почести великому человеку в своей неизменной треугольной шляпе, понял?»

На все другие темы Коля говорил только по фене, но про Наполеона он цитировал академическое издание. Кто-то когда-то сказал ему, что он похож на Наполеона, ему это врезалось, он начал собирать и выдавать сведения про императора с такой точностью, будто сидел на нарах вместе с академиком Тарле. Фокусы его Наполеоном не ограничивались. Через пару дней при моем появлении Коля снова скомандовал: «Фершал! Дай мне свою ручку. Ай-момент. Надо ксиву передать в Малую зону». — Он сел возле тумбочки и на листке бумаги начал писать, но как?! У меня просто крыша поехала от его писанины, это надо видеть — ни одной буквы, ни одного слова, просто каракули. Если глянуть, не вчитываясь, вполне похоже на письмо, а приглядись, только черточки и закорючки, умело схваченные, связанные, — образ письма, туфта, подделка. Неужели Коля не умеет писать? Волга мне подтвердил — да, не умеет ни читать, ни писать, но если видит интеллигента, тут же его убивает Наполеоном. Спрашивается, зачем ему учиться. Но где же он рос, если у нас по всей стране всеобщее школьное образование? Память у него дай Бог каждому и характер тоже. Дали ему четыре месяца штрафняка, привезли из Ачинска в Малую зону, так он из ста двадцати дней девяносто провел в сыроежке, о чем это говорит? Коля железно блюдёт воровскую честь, не щадя здоровья стоит за воровской порядок, вот его и сажают. Кандей без вывода Колю подморил, и он сделал мастырку — взял иголку, ниткой собрал с зубов налет, щипком оттянул кожу на голени и продернул через нее иголку с ниткой. Через день воспаление. По фене мичуринская прививка. При другой жизни Коля Малый водил бы полки по Европе, а, может быть, и по Азии. А сейчас он пленник Гулага всего-навсего.

17

Сашенька уехала в Боровое, в наш Казахстан, в отпуск. Вместе с Бондарем, между прочим. Он ее муж. Они вместе работали в Красноярске, у Бондаря там была жена и ребенок, но он влюбился в Сашу и бросил всё на свете. Я его понимаю, из-за нее я бросил подкоп. Из Красноярска они уехали искать счастья и, как ни смешно, нашли его здесь. Поселились в Ольгином логу у какой-то старушенции. Бондарь устроился в медсанчасть в лагере, здесь доплата, и она с ним, чтобы не разлучаться. Значит, замужем, ну и что? Для женщины важно, если он, предмет обожания, занят, женат, сразу на нем крест. А для мужчины семейное положение, как ее, так и свое не имеет ник-какого значение. «Мне бы только смотреть на тебя…» Женщине этого не понять, ей подавай загс, ребенка, пеленки. Короче говоря, уехали. Но через месяц приедут. А я получил письмо от Ветки. «Я тут сижу, как дура, думаю, что он страдает, а он там, оказывается, влюбился в медсестру». Я написал ей как другу о нахлынувшей страсти, только она одна может понять. И сам об этом забыл. Расписал ей цветисто свою нежность к другой, случайно встреченной женщине, — ну не идиот ли? Она меня ждет, столько из-за меня перенесла невзгод, а что я? «И мне, как всем, всё тот же жребий мерещится в грядущей мгле: опять любить ее на небе и изменять ей на земле». Сейчас я ей напишу, что ты для меня вечность, а Сашенька, уехавшая в Боровое с мужем, всего лишь эпизод. Мимолетный.

А что, если через год я увезу ее в Ялту?..

18