Не так древен Рим, как его малюют

При этом возникла необходимость как-то отделить в «древности» то, что пало, от того, что появилось в результате падения. Весьма естественным показалось обозначить водораздел путем наделения периода «счастливого» существования Рима до его «падения» чертами императорской эпохи. Собственно, эпоха доминирования Византии – прообраза «Западной Римской империи», и была императорской, что придало деянью этому оттенок правдоподобия. Да и с точки зрения потакания имперским амбициям Запада это показалось не лишним. Заодно и Константинополь ущипнули, изобразив в виде Мордора, потворствующего варварам – германцам.

Так и была принесена историческая правда в жертву ложному патриотическому чувству. Провинция при этом превратилась в «прекрасную, цветущую империю», непрестанно разрушаемую ордами варваров, натравливаемых на нее «плохим» Константинополем. Плоды такого понимания мы пожинаем по сей день.

5. О том, как тень империи сама стала империей

Даже не камнем, а увесистым булыжником в огород официальной хронологии Рима является история «Священной Римской империи». Проблематично уже само существование этого образования в качестве империи рядом с державой, доминирующее положение которой на мировой арене того времени не оспаривается даже историками традиционной школы. Имеется в виду Византия.

На каких правах существовала суверенная оттоновская держава, если даже традиционными историками она рассматривалась как продолжение «империи Запада», правители которой в свою очередь считались императорами византийской линии, т.е. представителями той же Византии?

Для справки: Карл Великий считался преемником не Ромула Августула, а низложенного в 797 году Константина VI, т.е. 68-м византийским императором! Даже если считать эту преемственность выдумкой политически мотивированных историков, как, собственно, оно и было на самом деле, в сухом остатке все равно остается страстное желание провинциальных летописцев изображать своих царьков в виде базилевсов, что тоже говорит о зависимости, хотя бы ментальной.

Я хочу сказать, что даже коронацией указанного Карла римским папой и созданием в пику Византии «империи Запада» не удалось завуалировать зависимость этого Запада от Константинополя. Причем, подобострастное отношение западных хронистов к восточным императорам, уподобление им своих правителей – не единственное и не самое главное, в чем эта зависимость проявилась. Имеются и более осязаемые ее формы.

Что касается деяний Карла Великого, то это в первую очередь обстоятельства, составляющие изнаночную сторону его коронации и характеризующие его отнюдь не как самостоятельного правителя, тем более – императора. Кстати говоря, несоответствие этих обстоятельств официальной точке зрения на роль и статус предводителя франков в европейской политике делает их неизвестными широкому кругу читателей. Излюбленный прием политически мотивированных историков: факты предаются забвению в случае их несоответствия требованиям заказчика.

Итак, что же это за обстоятельства? Вполне ожидаемым со стороны Империи было проявление недовольства по поводу «самозахвата» власти, которым надо считать коронацию Карла в обход имперского начальства. Неожиданным оказалось другое: вождь франков не испытал особой радости по поводу проявленной папой инициативы. Объяснение этому может быть только одно: Карл, которому польстило оказанное папой доверие, тем не менее, был совсем не в восторге от конфликта с Востоком, в который могло втянуть его папское самоуправство.

Дальнейшие его действия являются подтверждением этого. Оказывается, он был совсем не против утверждения своей кандидатуры Константинополем, будучи готовым ради этого пойти на беспрецедентные меры. Обсуждалась даже возможность брака между ним и императрицей Ириной, для чего в Константинополь с соответствующими предложениями были отправлены эмиссары. В случае благополучного исхода этого предприятия вождь франков стал бы полноправным византийским императором. Но тут возникло неожиданное препятствие. В 802 году в результате дворцового переворота Ирина была арестована и отправлена в изгнание на остров Лесбос, где в следующем году и скончалась.

Карл, тем не менее, не оставил попыток наладить отношения с Востоком и легализовать свою коронацию. В 812 году путем переговоров с тогдашним византийским императором Михаилом I ему как будто удалось устранить неприятный эффект от папской инициативы, для чего пришлось пожертвовать даже захваченными ранее Венецией и Далмацией.

Этот факт говорит о чрезвычайной важности для него решения этого вопроса. Выходит, зависимость так называемой «империи Запада» от Константинополя ни в коей мере не была на тот час преодолена, что бы ни говорили по этому поводу прозападные хронисты. Признавал все-таки предводитель франков в базилевсе вышестоящее начальство, а, значит, был ниже его по рангу и не самостоятелен в своих поступках.