Не так древен Рим, как его малюют

Как после этого можно говорить о Ромуле, как об императоре, тем более – о последнем императоре?!

Ромул не только номинально, но и фактически не являлся императором. За него по причине его несовершеннолетия правил его отец. Насмешливое прозвище Августул, т.е. мелкий Август, Августенок, он получил именно по этой причине. Никто из правителей не признавал Августенка за своего. Выскочкой, самозванцем, узурпатором считали его не только император Зенон с Юлием Непотом, но и галльский наместник Сиагрий.

Реальность на самом деле такова, что, императором мог по праву считаться лишь константинопольский базилевс, которым на тот час был Флавий Зенон. Ведь империя-то еще не разделилась, была единой, что единогласно признают все историки. То есть правление Ромула, как не крути, не имело под собой абсолютно никаких правовых оснований. Да и было ли это вообще правлением, если учесть, что ничем хорошим для Рима оно не ознаменовалось? Об этом Ромуле никто бы даже не узнал, если бы историки не наделили его титулом «последнего императора».

Императорские инсигнии, якобы отосланные Одоакром в Константинополь в ознаменование конца Рима, видятся на фоне всего этого просто выдумкой. Откуда им взяться вне Константинополя? Это что ж получается, император с двором переместился в Константинополь, а инсигнии остались в Италии?¹⁰ Или Константин изготовил для себя дубликаты? Чтобы избежать этих несуразностей, надо признать, что даже Юлий Непот, будучи в отличие от Ромула легитимным назначенцем, не был императором, но лишь наместником итальянской провинции. В «императоры» его произвели опять-таки историки.

Далее, увидев, что за предметы в качестве «инсигний» отправил в Константинополь Одоакр, мы получим всему этому подтверждение.

А пока послушайте, как пытается совместить несовместимое в своем описании «падения» Рима его историк Ф.Грегоровиус: «Таким образом Одоакр стал королем, не прибегая ни к пурпуру, ни к диадеме. Это было на третьем году царствования императора Зенона Исаврянина, в девятый год управления папы Симплиция, во второе консульство Василиска и в первое Армата, 23 августа 476 г. после Рождества Христова. Счастливый король из наемников не думал, однако, объявлять себя западным императором или отделять от империи Италию как самостоятельное германское королевство. Варвары все еще продолжали признавать как политический принцип единство и нераздельность аимперии, средоточием которого была теперь Византия. (А вот историки никак не хотят признать этот принцип! – Г.К.) Одоакр хотел только быть законным государем Италии, последней провинции, которая еще оставалась у государства на Западе, и, учреждая здесь не национальное, а варварское королевство наемников, не дал ему никаких основ и ничем его не упрочил. Своим воинам он уступил третью часть полей Италии. Чтобы устранить всякий повод к обвинению в узурпации, Одоакр принудил Августула формально отказаться от сана императора перед сенатом, сенат же – признать, что западной империи больше не существует. Последний акт римской курии вызывает прискорбные чувства. Сенат отправил в Византию к Зенону посланных, которые от имени сената и народа должны были объявить: для Рима не нужно больше самостоятельного императора; достаточно одного императора и для Востока, и для Запада; защитником Италии избран испытанный в делах мира и войны Одоакр, и пусть Зенон даст ему звание патриция и поручит управление Италией. Позор такого заявления смягчается невыносимым положением Рима; императорское правление стало окончательно невозможным, и измученный народ понял, что следует предпочесть бесконечной смене призрачных императоров господство германского патриция, подчиненное верховной и прочной государственной власти».

И далее: «Таким образом Италия снова вошла в общее государство как провинция; разделение империи на западную и восточную половины было уничтожено, и образовалась опять одна империя под властью одного императора, местопребыванием которого была Византия. Древнее единство империи, каким оно было при Константине, было восстановлено, но Рим опустился до уровня провинциального города, и Запад был отдан на произвол германцев. Древнему латинскому государству в Европе наступил конец».

Из текста становится ясным, что никакого «падения», тем более, «конца», не было, а было, напротив, восстановление нарушенного на какое-то время единства империи. Даже Рим при этом не был разрушен, а Одоакр, наперекор сложившемуся мнению о нем, как о грубом варваре, был ничем не хуже Ромула и его отца Ореста – такого же, если не более «грубого», чем Одоакр, предводителя наемников.¹¹