(не) мой соавтор

Антон не может издать ни строчки без согласия Лены, мрачно подумала я. Пока второй соавтор не подписал отказ от прав и не дал разрешение, это невозможно. А Лена очень хочет, чтобы они писали вместе, и, похоже, она предложила Антону очень талантливый текст и великолепные сюжетные ходы. Искушение наверняка велико.

Вот только если бы мы расстались с Антом, я бы больше не написала бы с ним ни слова. Стена. Глухая стена. Не могу. И, кажется, он не может тоже.

— Увы, — произнесла я вслух. — Ромке придётся обойтись без финансовой сделки века. Не приедет же он в Иркутск, чтобы с ножом у горла заставить Лену подписать отказ от прав.

— Он, между прочим, не только бывший ролевик, — с лёгкой насмешкой произнёс Антон. — Думаешь, мы все в этой тусовке, потому что ещё со школы играли в эльфов с деревянными мечами и так и не выросли? Ромка основал «Иннэйт», подмял под себя двух конкурентов и обеспечил то, что нас не съели за эти пять лет. Но выше в России мы уже не поднимемся, и через пару лет нас наверняка подомнёт какой-нибудь «СофтКлаб» куда меньшими усилиями и за куда меньшие деньги. Если нас не купит «Тера», Ромка потеряет такую сумму, за которую в другой индустрии и убить могут.

Я вздрогнула.

— Ты же не хочешь сказать, что…

— Не хочу. Но ты очень слабо представляешь, сколько «Иннэйт» получил от «Острова». И насколько невыгодный контракт заключили мы с Леной с тем же Ромкой. Дружба дружбой, но себя он очень не обидел.

— Чёрт, — пробормотала я. — От тебя не отстанут со вторым «Островом». И как бы не случилось что-нибудь радикальное.

Антон хмыкнул.

— О да. Из кустов выйдут бандиты и спросят: «Слышь, мужик, «Остров» второй есть? А если найду?»

Мы рассмеялись и взялись за руки. Впереди маячили огни парка Шевченко: мы всё-таки добрались до центра Одессы. Ночной город рядом с лучшим в мире соавтором — что может быть лучше?

… Мне не хватало только знания, что всё будет хорошо. Знания, которое мне забыли выдать в бархатной коробочке, вместо этого подсовывая увесистые намёки, что прошлое Антона никуда не денется.

Но пока его пальцы в перчатке были в моих, мне было всё равно. И, глядя на него, глядящего на море, я чувствовала только спокойствие.

Может быть, всё-таки обойдётся как-нибудь?

Мы нашли круглосуточное кафе на безымянном бульваре, усаженном серебристыми платанами. Идти по брусчатке было неожиданно приятно — словно мы вернулись на два века назад, и незримая машина времени вот-вот готова унести нас куда угодно — в будущее, прошлое, в лето.

Яркий электрический свет и высокие табуреты, впрочем, развеяли эту иллюзию. Я закинула куртку на вешалку и вслед за Антоном прошла к неприметному столику в самом углу.

— Как насчёт плебейского чикена? — задумчиво спросил Антон. — По-моему, бургер с курицей после часу ночи — самое милое дело.

— И с плебейской колой, — согласилась я. — Только без маринованных огурцов.

— Сделано.

Пять минут спустя он вернулся и сгрузил наш заказ на стол. Я тут же цапнула необыкновенно мягкую на ощупь картошку фри и замерла, чувствуя, как золотая соломка с нежной начинкой тает во рту. Есть и впрямь хотелось ужасно.

Салфетки здесь были необычные, заметила я: плотная тонкая бумага, свёрнутая кульками в узком горле пластикового стаканчика.

Антон проследил мой взгляд и легко достал одну. Вынул из нагрудного кармана ручку, задумчиво посмотрел на улицу, где горел под платаном одинокий фонарь, и начал покрывать лист быстрой штриховкой.

Я заворожённо наблюдала за ним, забыв даже опустить свой чикенбургер обратно на картонную тарелку.

Фонарь. Пятно света. И тонкая женская фигурка, почти перечёркнутая вертикальной линией. Над ней быстро возник купол зонта — и наконец впереди появилась набросанная скупыми штрихами мужская фигура.

— Как ты думаешь, она его догонит? — произнесла я.

— И напишет в соавторстве? — с иронией произнёс Антон. — Рэйн, ты всё переводишь на себя?

— Время от времени. — Я потянула бумагу к себе. — Где ты научился так рисовать?

— Баловался немного в школе.

— Талантливый человек талантлив во всём, — проговорила я, разглядывая эскиз. — Держу пари, пельмени ты тоже хорошо готовишь.

— Божественно.

Антон смотрел на меня, глядящую на рисунок, и по его лицу промелькнула тень. Я подняла бровь. Что его смутило?

А потом я поняла, что.

— Всё повторяется, да? — негромко спросила я. — Точно так же вы сидели в кафе полгода назад, и ты всё так же рисовал на салфетках. Для неё.

— Обижаешь. На визитках.

Я чуть усмехнулась, и Антон усмехнулся в ответ.

— Взаимозаменяемые книги, да? — произнесла я.

— Так и подмывает ответить: «в темноте уж точно», но, боюсь, моё остроумие ты не оценишь.

Я хмыкнула.

— Вообще было бы здорово, если бы тебя можно было заменить. Миллиард тебя. В Южной Африке. Или в Гренландии. Я бы жила с тобой, пока ты бы не понял, какой ужас тебе достался, и переезжала бы к новому тебе.

Антон поперхнулся.

— Удобно ты устроилась.

Я злорадно ухмыльнулась, отхлёбывая колу.

— Уметь надо.

Моя фантазия. Крошечное умение рассказывать истории. Моё сокровище. Маленькое, но больше у меня ничего нет. Только я сама.